Пий XII твердо и убежденно подчеркнул, что как на Мюллера, так и на тех, кто за ним стоит, вполне можно положиться
[88]
.
Вне всякого сомнения, здесь положительную роль сыграл тот факт, что папа, несмотря на то что длительное время занимался вопросами, связанными с Германией, имел полную поддержку и доверие со стороны английских представителей в Ватикане. В конце концов, контакты были возобновлены в конце 1939 года, однако было потеряно пять–шесть недель
[89]
.
Инцидент в Венло сыграл существенную, возможно, решающую роль, ставшую поистине роковой, в неудаче контактов через Ватикан, главная цель которых состояла в том, чтобы убедить и подтолкнуть германских военных выступить против Гитлера именно тогда, когда они, как казалось, могли оказаться восприимчивыми к этому призыву ввиду регулярно отдаваемых приказов Гитлера (правда, потом так же регулярно и отменяемых) начать наступление на Западе в тех условиях, которые делали подобное наступление невозможным.
В течение января 1940 года контакты продолжались, однако они проходили как бы в тумане из–за деятельности Келлера и инцидента в Венло. Тон англичан стал заметно жестче, а сами они теперь вели себя гораздо более сдержанно
[90]
.
Горький опыт с Келлером заставил Мюллера и его друзей в абвере, обжегшись на молоке, дуть на воду во всем, что касалось контактов в Риме. Также в силу опасений, высказываемых Маккормиком и Ледочовским, занимавшими более высокое положение в иерархии Общества иезуитов, чем отец Ляйбер, встречи последнего с Мюллером пришлось перенести в Сан–Белларимно. Несмотря на эти препятствия, контакты продолжали устойчиво развиваться по восходящей. Очень важную роль в этом играло изначальное полное взаимопонимание сторон по поводу того, что необходимо для достижения мира. Английская сторона должна была отказаться от активных военных действий во время переворота и предложить приемлемые и почетные условия мира правительству Германии, «с которым можно будет вести переговоры».
Оппозиция должна была своевременно создать такое правительство – то есть до того, как начнется наступление на Западе. Особо требовалось определить и уточнить, какие именно условия мира должны быть предложены и каким именно должно быть германское правительство, которому они могут быть предложены.
Вопрос о том, что следует обсуждать на переговорах после того, как английские условия мира будут приняты, не вызвал сколько–нибудь долгих обсуждений. Для всех было очевидным, что Ватикан официально станет посредником на переговорах о мире. Было мнение, что папа должен будет выступить в этом случае со страстным призывом к миру и предложить свои посреднические услуги воюющим сторонам. Другая возможность заключалась в том, чтобы новое правительство Германии обратилось с таким предложением через своего посла в Ватикане Диего фон Бергена, или же, для придания этому предложению значимости и торжественности, передало бы его через специально назначенного полномочного представителя по заключению мира. В последнем случае выглядело вполне логичным назначение на этот пост Мюллера; подобное предложение многократно обсуждалось Остером и его товарищами. Как свидетельствует Мюллер, выдвигалось предложение, чтобы для ускорения процесса Ватикан дал агриман (согласие принять в качестве посла предложенную кандидатуру) еще до того, как фактически произойдет переворот
[91]
.
Однако подобное предложение передано в Рим не было, и, таким образом, вопрос о канале связи нового германского правительства с Ватиканом оставался открытым.
Контакты в Ватикане и Франция
Одной из проблем, прояснение которой возможно лишь при снятии секретности с архивных материалов по внешней политике в Англии и Франции, является вопрос о том, в какой форме и в какой степени Франция была информирована о контактах германской оппозиции через Ватикан. Трудно отделаться от ощущения, что правительство Даладье было в курсе событий, разворачивавшихся в Риме, и имело всю необходимую информацию по существу обсуждавшихся во время контактов вопросов. В противном случае Англия не смогла бы дать германской оппозиции те заверения, которые были переданы Мюллеру через папу. А как, спрашивается, Англия могла заручиться в этих заверениях и поддержкой Франции, если бы не была с ней в контакте по обсуждавшимся в Риме вопросам? В то же время в контактах со стороны союзников непосредственно участвовала только Англия. Это отражало как соответствующий настрой и предпочтения группы Бека—Остера, так и ясно выраженное желание самой Англии. Еще в самом начале контактов Мюллеру сообщили, что Лондон хочет избежать «перекрестных переговоров» оппозиции одновременно и с Англией, и с Францией, поэтому предпочитает вести их только сам. Когда один из рядовых представителей оппозиции в абвере, Франц Гартманн, лично попытался установить контакты с французскими представителями в Риме, Мюллеру пришлось предостеречь его от этого.
О том, что ни Пий XII, ни правительство Франции никогда не информировали французского посла в Ватикане Франсуа Шарлеруа о происходящем, видно из донесений последнего, которые он отправлял в Париж в тот период. Большая часть этих донесений (из тех, которые сохранились) была изучена автором.
Хотя теоретически можно предположить, что в несохранившихся сообщениях есть какая–то информация о контактах, анализ содержания сохранившихся документов приводит к выводу, что такое навряд ли возможно и что Шарлеруа не был в курсе происходившего и не получал никакой информации о тех обсуждениях, которые велись в Ватикане с участием представителей германской оппозиции. Его коллега в Риме Андре Франсуа–Понсе, с которым он находился в тесном контакте, также свидетельствует о том, что оба французских посольства – как в Риме, так и в Ватикане – никакой информацией об этих контактах не располагали.
