– Вот именно.
– Так что же делать?
– Как что? Искать настоящего убийцу. Другого выхода просто нет.
Алексей Тимофеевич произнёс это совершенно неожиданно для самого себя. Ещё несколько мгновений назад, он так не думал. Но, когда слова уже были произнесены, сразу же убедился в собственной правоте. Наверное, так подействовал шоколад. Но и без шоколада ясно, что другого выхода просто нет.
Лиза тянула уже вторую рюмку ликёра. Она казалась спокойной, а может быть просто окаменевшей. Алексей Тимофеевич не мог сказать с уверенностью. В серебристых брючках и облегающем свитерке она выглядела, как озябшая птица. Алексей Тимофеевич встал и принёс клетчатый шерстяной плед.
– На, накинь.
Лиза взяла плед, благодарно кивнула и закуталась в клетчатую ткань. Тепло, казалось, успокоило и даже как то преобразило её. Она уже казалась не озябшей птицей, а птенцом, которому очень уютно в гнезде. Она очнулась, ожила и заговорила совсем другим тоном.
– Давайте подумаем, – сказала Лиза деловито.
Кажется, к ней вернулось ощущение реальности, и она уже не выглядела отключённой от всего мира. Это её готовность несколько устыдила Алексея Тимофеевича. Ведь он сам, несмотря на свой уверенный тон, уже готов был впасть в панику.
– Думаешь, у него были враги? – спросил он.
– По-моему у него только враги и были-вздохнула Лиза.
– А по-моему нет, – возразил Алексей Тимофеевич, – он человек никакой, он только выполнял приказы, или ты считаешь иначе.
– Нет, пожалуй, правильно, – согласилась Лиза.
– Вот именно, он выполнял приказы. Лично против него никто ничего не мог иметь.
– Он мог быть исполнителем, и как исполнителю ему могли мстить-предположила Лиза.
– Не думаю, простым исполнителем он скорее всего быть не мог.
– Тогда кто же?
– Его могли убрать свои, за что-нибудь.
– Он ничего такого мне не говорил, он своих не боялся. Он бы обязательно мне что-нибудь сказал, если бы чего-то боялся. Он мне рассказывал и про Хвоста и про других, рассказывал. Очень гордился тем, что сумел поладить с Хвостом.
– Он мог ничего и не чувствовать.
– Мог, конечно, – согласилась Лиза.
– Судя по тому, что ты сказала, он знал этого человека, который его убил.
– Да знал и удивился когда увидел.
– Они что-нибудь сказали друг другу?
– Да Сеня был удивлён, ошарашен и сказал «Ты, ты…». А тот ответил, что-то вроде «Как видишь я». Потом Сеня предлагал договориться, но то не стал слушать.
– Что это может означать?
– Может быть, он хотел сказать «ты же наш», или что-нибудь похожее, это в том случае, если его убили свои.
– Может быть, примем это как версию.
– Алексей Тимофеевич смотрел на Лизу. Закутанная в плед она казалась совершенно другой. Волосы спускались ей на грудь двумя прямыми прядями и как будто даже поменяли цвет. В полутьме они казались русыми. Он вдруг подумал, что именно сейчас её лицо приняло свойственное лишь ей самой выражение. В нём появилась самость, индивидуальность, предполагающая не заинтересованность в чужом мнении.
– Примем как версию, – согласился Алексей Тимофеевич после паузы. И какая же вторая версия.
– Вторая версия его могли убрать конкуренты.
– Он не был самостоятельным. Если он что-то и делал, то только по приказу.
– Вот именно, как я уже говорила, он мог быть исполнителем. Ему и отомстили. Он ведь знал убийцу и хотел поговорить. Может быть объяснить, что он ни при чём.
– Что ж это тоже можно принять как версию.
– А третья версия продолжала Лиза. Его мог убить совершенно посторонний человек, то есть не из его группировки и не из конкурирующей.
– То есть его личный враг. Думаешь, у него могли быть личные враги.
– Но это только версия.
– Что ж и она имеет право на существование.
Алексей Тимофеевич смотрел на Лизу и всё более удивлялся. Она, казалось, забыла о том где она находится, о том, что глубокой ночью она сидит в эзотерическом кабинете закутанная в чужой плед и её обвиняют в убийстве. В глазах её горел такой живой интерес, что Алексей Тимофеевич поразился. Скорее всего, здесь работает замещение. Сейчас её эмоции переключились на интеллектуальную деятельность, и это помогает пережить весь ужас ещё не минувшей ночи.
– Знаете, что меня удивляет больше всего, – вдруг сказала Лиза., – Почему он не убил свидетеля?
– То есть тебя.
– Ну да.
– Ты об этом жалеешь?
Лиза подняла на него глаза, и Алексей Тимофеевич понял всю неуместность своего замечания.
– Меня это удивляет, – сказала Лиза, пропустив его вопрос мимо ушей.
– Может быть, он считал, что его нельзя узнать. Ты бы его узнала.? Там, ты говорила, было темно.
– Горела розовая свеча. В общем его трудно было детально разглядеть, я бы его узнала если бы он в полутьме повернулся в профиль. У него нос интересной формы кончик чуть упущен вниз. И волосы длинней, чем обычно носят мужчины.
– Эти братки обычно носят короткую стрижку, хотя, впрочем, кто как.
Лиза сняла плед и, зябко поёживаясь, прошлась по комнате. На скинула туфли на высоких каблуках и теперь ходила босиком. И от этого казалась совсем крошкой. Но вид у неё был вполне решительный. За окном начинало светать. Дул утренний ветерок. Ветка дерева мерно стучала в окно офиса психологического центра «Здесь и сейчас». Закутавшись в плед, Лиза ходила из угла в угол, и, казалось, перебирала варианты.
– Итак, начнём с первой версии, сказала она. – Его убрали свои. Это и нужно, прежде всего, проверить.
Поведение Лизы можно было бы назвать забавным, если бы всё не обстояло так трагично. Казалось, она совершенно не понимала серьёзности момента. Уж больно быстро и уверенно она всё решает. «Но это ничего, решил», – Алексей Тимофеевич, было бы намного хуже, если бы она впала в панику. То, что она не закатила истерику, что сделали бы многие на её месте, уже хорошо.
– Значит первая версия-это его убрали свои, – сказал Алексей Тимофеевич, медленно роняя слова, просто, чтоб не молчать.
– Это и нужно в первую очередь проверить, – подхватила Лиза.
– И как же ты собираешься это проверять, – спросил Алексей Тимофеевич.
– Очень просто пойду и спрошу, – уверенно сказала Лиза.
– Куда ты пойдёшь прямо к этому как его Хвосту.
– Ну, зачем? Я пойду на похороны. Ведь будут же его хоронить.
– Будут, конечно, причём с помпой ну и как ты туда придёшь?
– Думаю ногами. Я ведь его невеста, очень возможно и даже наверняка он кому-то про меня рассказывал, возможно, самому Хвосту.
