Она покупала билет у работавшего в кассе разумного дымчатого пятна. Пятно звали Стейси, и они с Дианой сделались своего рода приятельницами, или, по крайней мере, приветливо здоровались, узнав друг друга и не делая из этого события.
Каждый раз, придя в кино, Диана искала Троя, стараясь не показывать окружающим, что это и есть ее истинная цель. Иногда ей удавалось скрыть это даже от себя. Она думала, что оглядывается по сторонам, просто интересуясь новыми картинами, прошедшими Совершенно секретный цензорский совет Найт-Вэйла (который состоял лишь из парня по имени Луис, а тот отказывался смотреть вообще какие-либо фильмы из опасения увидеть запрещенную мысль или жест), или же текущей ценой ведра попкорна (которую кинотеатры Найт-Вэйла по никому не понятной причине жестко привязывали к ценам на угольные фьючерсы). Но на самом деле она искала Троя, однако нигде его не видела.
Диана ждала вечера, когда не будет очереди за билетами и Стейси будет в кассе одна.
– Ты знаешь парня по имени Трой, который здесь работает?
– Конечно. Только сегодня не его смена.
– Не подумай ничего такого. Я его старая знакомая. Вот думала его здесь встретить. А ты знаешь, когда он обычно работает?
Последовало долгое молчание. Стейси, дымка без лица и тела, по которым можно было бы что-то определить, продолжала парить в кассовой кабинке. Диана решила, что задала неуместный вопрос.
– Извини. Ты, наверное, не можешь ответить…
– Нет, нет. Я просто просматриваю рабочий график.
Диана увидела какие-то бумаги, шелестевшие на прибитой к стене планшетке.
– Он работает завтра с одиннадцати до четырех.
– Здорово, – выдавила из себя Диана. Ей казалось, что она задыхается, но дышалось ей вполне свободно. Она кивнула как можно более непринужденно: – Спасибо, Стейси.
На работе Диане было не легче. Никто не говорил об Эване. Никто не помнил Эвана. Она всем виновато объясняла, что, скорее всего, что-то напутала.
– Из-за мигрени? – поинтересовалась Дженис Рио, работавшая помощником директора по продажам и чей стол, что было куда важнее, стоял ближе всех к ее одинокому рабочему месту у серверной.
– Нет, – ответила Диана. – У меня нет… нет.
– Гм, – хмыкнула Дженис. Она всегда так реагировала, когда ей было все равно, что сказал собеседник, но ритм разговора требовал ответа. Она ушла, прежде чем могла возникнуть надобность в каких-то еще ответах.
Диана выполняла не очень много работы, что не соответствовало ее представлениям о собственной ответственности. Вместо этого она проводила массу времени, рассматривая пару листков из блокнота, которые нашла на полу своей машины.
На верхнем листке красовались телефон и адрес, написанные почерком, похожим на почерк Джоша. Адрес относился к старой части Найт-Вэйла, в конце его стоял какой-то номер. Давным-давно у Джоша был друг, живший в той части города, однако Диана не могла припомнить никого из теперешних знакомых сына, кто мог бы там жить.
Почерк на втором листке бумаги был другим, но также принадлежал Джошу. Его почерк регулярно менялся в зависимости от того, какой размер и форму принимала его пишущая конечность. Щупальце, крыло или человеческая рука, даже управляемые одним и тем же мозгом, держат ручку по-разному просто в силу разной массы и формы. И все же, как и с другими признаками его трансформаций, Диана всегда могла определить почерк Джоша. В нем всегда было что-то особенное, звонко отзывавшееся внутри нее там, где сосредотачивалась вся ее забота о нем.
Записка гласила:
– Я хочу встретиться с этим парнем.
Внизу было написано почерком, не принадлежавшим Джошу, и другим цветом:
– Я дам тебе его номер, но пока ему не звони.
Джош:
– Не буду, Дах. У него есть фотка? Я хочу знать, как он выглядит.
[Кто?]:
– Если нет, я достану.
Джош:
– Как его зовут?
И больше ничего. Диана ломала голову: кто этот мальчик, которым заинтересовался Джош? Она не знала, ходил ли он на свидания. Он никогда не выражал охоты говорить с ней о свиданиях.
Диана раздумывала, как заговорить об этом с Джошем, но потом засомневалась, можно ли вообще заговаривать с подростками на эту тему.
«Так, значит, тебя интересуют свидания?» – спросила бы она. И что она ожидала услышать в ответ? «Да»? А что потом? «Как его зовут?» – продолжила бы она в своем воображаемом разговоре. «Не знаю. Кто-то другой знает», – предсказала она его ответ, когда он опустит клюв к рукам, на которых вдвое больше пальцев, чем у нее.
«Ты хотел спросить, как зовут этого мальчика? Почему ты не вернул записку другу?» – вообразила она свои вопросы. «Почему ты читаешь мои записки?!» – представила она его крик. Его розовые глаза и оскаленные длинные зубы. Он плакал, хлопая крыльями.
Сидя за столом, она несколько раз прокручивала в голове этот воображаемый разговор, и он никогда не заканчивался ничем хорошим.
Она сунула записку в карман и соврала Катарине, что у нее мигрень (Катарина сказала: «Заметно». Диана не понимала, как кто-то может вообще заметить мигрень), после чего ушла с работы пораньше – где-то между одиннадцатью и четырьмя.
Она торопилась и ехала быстро, слушая радио, включенное на большую, но не чрезмерную громкость. Сесил Палмер беседовал с ученым, который рассказывал, что облака состоят из влаги и не скрывают инопланетных кораблей или придатков огромного небесного существа. Это звучало смешно, как и большинство из того, что теперь передавали по радио. Он искажал факты, создавая абсурдные аргументы, чтобы держать слушателей в напряжении.
Диана недоумевала, поскольку Сесил встречался с ученым, а интервью с партнером в новостной программе казалось конфликтом интересов. Более того, ученый нес чепуху.
– …маленькие-маленькие капельки, которые не видны по отдельности, в совокупности составляют пышное белое облако, – продолжал ученый.
Именно тогда Диана услышала вой сирен, который вначале приняла за муниципальную цензуру, избавляющую обычных граждан от необходимости слушать подобные разговоры во время городского эфира, но потом поняла, что они завывали на дороге прямо за ней.
Она ехала почти под пятьдесят на участке с разрешенными тридцатью. «Ладно, – подумала она, – значит, я это заслужила».
Прижимая машину к обочине, Диана взглянула на часы на приборной доске и поняла, что ей никак не успеть в кинотеатр, чтобы увидеть Троя. Подкатившее к самому горлу чувство переместилось к животу. Она не могла определить, что это за чувство, хорошее оно или плохое.
Обычной полиции в Найт-Вэйле нет. Была когда-то, но потом решили, что обычная полиция – это недостаточно безопасно. Все знали, что обычная полиция существует, и кто-то мог каким-то образом использовать эту информацию против Найт-Вэйла. Никто точно не знал, как именно, но самой угрозы было достаточно. Состоялись собрания общественности, и полиция исчезла безо всякого официального разъяснения. Через пару дней по всему городу появилась Тайная полиция шерифа, разъезжавшая в темно-красных седанах с золотистыми гоночными полосами и черными семиконечными звездами на бортах, украшенных надписью «ТАЙНАЯ ПОЛИЦИЯ». Она состояла из людей, которые чуть раньше были обычными офицерами полиции. После этого все почувствовали себя в гораздо большей безопасности.
