Подобное безразличие к словам своего дипломата, однако, не помешало фюреру высказать несколько злобных замечаний по поводу вступления Америки в коалицию его врагов. Он заявил, что события подтвердили его мысль о том, что США просто ждут момента, когда можно будет урвать у Британии несколько лакомых кусков. Вспомнив о том, что писал в «Майн кампф», он заявил, что между Англией и США в скором времени вспыхнет непримиримая вражда. «Придет день, когда между Англией и Америкой разразится война, и она будет вестись с такой ненавистью, которую даже трудно себе представить. Одной из двух стран придется исчезнуть с мировой арены». Он даже высказал предположение, что в 1942 году «Англия и Германия выступят единым фронтом против Америки».
В конце жизни Гитлер уже не мог сбрасывать со счетов Соединенные Штаты. В его «Завещании» мы находим последние размышления об этой стране. Приговорив англичан к смерти «от голода и туберкулеза на их проклятом острове», он обратил свой гнев на Америку.
«В то время как вся Европа – их бывшая праматерь – борется с большевистскими ордами, американцы, направляемые продавшимся евреям Рузвельтом, не придумали ничего лучше, как поставить все свои баснословные богатства на службу этим варварам азиатам, которые намерены задушить Европу».
Его надежды на немецкое возрождение в Америке не оправдались, и он сожалел о том, что в Соединенные Штаты переселились миллионы немцев, которые составляют теперь хребет нации. Эта «утечка германской крови» была, по его мнению, непоправимой ошибкой: «На Восток, и только на Восток должны устремляться взоры нашей расы; сама природа указывает нам этот путь. Сила характера выковывается только в здоровом климате. Перенесите немца в Киев, и он останется настоящим немцем. Перенесите его в Майами, и он станет дегенератом, иными словами, американцем».
На последних страницах «Завещания» он повторяет многие свои ранние идеи. В последний раз вытаскиваются на свет божий привычные козлы отпущения: евреи, пресса, провал Нового курса, махинации проклятого Рузвельта («Пёрл-Харбор пролил бальзам на его душу»). И наконец, объявив себя свободным от предрассудков и уверив потомство, что он был «последней надеждой Европы», Гитлер предсказал войну между Америкой и Россией, войну, в которой европейцам не останется другого выбора, как только принять сторону «большевиков, или продаться евреям в Америке, этому колоссу на глиняных ногах». Таковы были последние письменные высказывания фюрера об Америке.
Несмотря на то что Гитлер, без сомнения, во многих случаях говорил об Америке такие вещи, которые должны были произвести наибольший эффект на его слушателей, в его заявлениях прослеживается определенная закономерность. Хорошо видно, что у него не было ясной концепции Соединенных Штатов как нации и мировой державы, которая соответствовала бы реальности. Эта страна, по его личному мнению, не являлась для Германии проблемой, которую нужно решать немедленно. Не считал он ее и решающим фактором мировой политики. Такое отношение имело две причины. Во-первых, в Америке не было тех политических и расовых элементов, без которых, по мнению фюрера, нация не может стать великой. Во-вторых, Америка проводила такую политику, которая почти физически устраняла ее из политического и стратегического мира Гитлера. Этот мир, напомним, включал в себя мечту об обширных территориях и стремление приобрести жизненное пространство на Востоке, безразличие к морской торговле и заморским колониям, ориентацию на Центральную Европу и отсутствие интереса к регионам за пределами Европы. Таким образом, Гитлер никогда не высказывал намерения включать Соединенные Штаты в свои планы и стратегические разработки в качестве цели или самого проекта. Однако это вовсе не говорит о том, что Соединенные Штаты не оказывали никакого влияния на политику Германии (о чем мы поговорим в следующих главах). Но фюрер считал, что Америка не может оказать никакого влияния на судьбу Германии. Поэтому ему было трудно реально оценить значение американской мощи.
Негативное отношение Гитлера к Америке может также осветить некоторые аспекты его политических взглядов более общего характера. Рассмотрим политическое мышление фюрера на трех уровнях. На первом существовали идеи по таким вопросам, как раса, власть, жизненное пространство и большевизм. Эти идеи оставались неизменными до конца его жизни. На втором уровне было применение этих доктрин в европейской политике. Здесь уже было больше вариаций и тактических ходов, но все-таки соблюдалось определенное постоянство, как мы видим на примере его отношения к России, Франции, Англии и Италии. На третьем уровне, охватывавшем мир за пределами Европы, мы находим мало постоянства, минимум соответствия реальности, даже элемент дискомфорта.
Таким образом, хотя отношение Гитлера к Америке постоянно менялось, из этого нельзя сделать вывод, что у него не было никакой четкой программы внешней политики.
У Гитлера имелась более или менее соответствующая действительности система идей о мировой политике, но только в отношении своего собственного мира, а его миром была Центральная Европа. Эта система не включала в себя на фундаментальном уровне территории вне Европы. Как мы уже убедились на примере Америки, Гитлер знал об этих территориях очень мало, да и то только понаслышке. Его представления об этих регионах профессор Тревор-Роупер сравнил с «гниющими отбросами и старым хламом его озлобленного убогого прошлого». Это была беспорядочная смесь идей, на основе которых Гитлер строил свою политику, когда возникали проблемы, требовавшие немедленного решения, а потом благополучно забывал о них. Даже после вступления Америки в войну его стратегический горизонт почти не расширился. Фюрер не делал никаких попыток перевести свое отношение к этой стране с третьего уровня на второй. Он воспринимал вступление Соединенных Штатов в войну как «неожиданное и неестественное вмешательство в чужие дела». Гитлер, похоже, даже удивился: откуда она вообще взялась, эта Америка?
Когда Луи П. Лохнер, корреспондент Ассошиэйтед Пресс в Берлине, в 1934 году призвал Гитлера обратить внимание на немецко-американские отношения, фюрер отреагировал так: «Он вдруг вспыхнул, как школьник, отвечающий урок, которого он не выучил, а потом недовольно пробормотал что-то вроде того, что у него так много проблем, что просто не было времени заняться Америкой».
Но он так и не нашел для этого времени. А между тем в этом вопросе, как и во многих других, время уже поджимало. Гитлер неожиданно для себя обнаружил, что на него ополчился весь мир, далеко превосходящий границы Центральной Европы, где он чувствовал себя уверенно и свободно. Ввергнув Европу в войну в 1939 году, он вызвал целую лавину событий, которая привела к тому, что против Германии выступила и Америка, сначала косвенно, а потом и в открытую. Однако весь ход событий был предсказан немецкими дипломатами в Берлине и Вашингтоне, которые пытались убедить фюрера, что со стороны Америки ему грозит опасность. Но фюрер не хотел им верить. Это просто не укладывалось у него в мозгу. Нежелание Гитлера принимать во внимание влияние Америки на немецкую внешнюю политику, вполне объяснимое в свете его отношения к этой стране, стало одной из самых грубых ошибок, которые и привели его к гибели.
Часть вторая
Америка и Вильгельмштрассе
Глава 3
Америка и немецкая дипломатия
Мнение Гитлера об Америке и ее роли в мировой политике сложилось не столько на основе отчетов, присылаемых в Берлин немецкими дипломатами, сколько на его собственных политических измышлениях и предположениях. Немецкое посольство в Вашингтоне и профессиональные дипломаты в Берлине в основной своей массе не разделяли презрения и безразличия фюрера к Соединенным Штатам. У них сложилось совершенно другое представление об Америке, на котором они и основывали свои рекомендации о том, как строить с ней отношения. Но разве могли они убедить руководителей нацистского тоталитарного государства в истинности своих выводов? Могло ли мнение дипломатов как-то повлиять на политику, которую определяло лишь мнение самого диктатора? Гитлер мог сколько угодно называть свое министерство иностранных дел «свалкой интеллектуального мусора», а дипломатов – «господами, которые весь день только и делают, что вырезают из газет статьи, а потом снова вклеивают их на прежнее место», но факт остается фактом: несмотря на всю свою неограниченную власть, он не мог отказаться от их услуг и лично заниматься всеми аспектами внешней политики.
