В течение нескольких дней советские войска на севере отбросили назад 3-ю танковую армию и достигли шоссе, ведшего к Кенигсбергу, в 120 километрах восточнее столицы. Северное крыло 4-й армии было втянуто в тяжелые бои и вскоре охвачено с фланга. Только восточнопрусские танковые дивизии удерживали свои позиции в отчаянном бою.
Население не бежало, пока фронт не был разорван, и отступающие части немецких тыловых эшелонов промчались через города и деревни. Колонны беженцев на каждой дороге, каждом шоссе смешивались с остатками побитых войск. Снова гражданское население оказалось в зоне сражения.
Еще большая трагедия случилась на юге Восточной Пруссии. За несколько дней она охватила почти все население этого сектора и многие тысячи людей, которые были эвакуированы сюда из пораженных воздушными налетами городов Германии. Она унесла жизнь по крайней мере пятисот тысяч человек. 14 января фронт 2-й армии на реке Нарев рухнул под русским наступлением. В пределах десяти дней русские бронетанковые колонны, сопровождаемые моторизованной пехотой, покрыли 190 километров, отделяющие их от балтийского побережья, и достигли берегов мелководной лагуны Фрише-Хафф в 60 километрах к востоку от Данцига. Восточная Пруссия потеряла все сухопутные связи с западом – только за пределами Хаффа была узкая дорожка вдоль Фрише-Нерунга.
Население южных и западных частей Восточной Пруссии, внезапно попавшее на линию сражения, сломя голову бежало на север и северо-запад, волоча свое скудное имущество, брошенное на телеги и сани. Неразборчивая воинская повинность забрала для народной армии большинство мужчин: фургоны вели восьмидесятилетние старики, поляки, французские военнопленные, женщины или мальчики-подростки. Так как партийные чиновники до последнего уверяли в том, что нет никакой опасности, многие населенные пункты были наводнены русским наступлением. Колонны беженцев насчитывали до тридцати тысяч человек. Многие из них исчезли без следа в водовороте метелей, которые охватили страну во второй половине января, под гусеницами русских танков или в огне между рассеянными линиями фронта.
21 января 4-я армия генерала Рейнхардта все еще удерживала фронт, который растянулся от Гумбиннена, что в 100 километрах к востоку от Кенигсберга, расширяясь на юг более чем на 160 километров вниз к городу Ломза на реке Нарев. Выдвинувшаяся вперед относительно фронта 4-я армия находилась под угрозой окружения.
В мучительных телефонных беседах генерал Рейнхардт умолял Гитлера разрешить по крайней мере частичный отход. Начальник штаба Рейнхардта, генерал Хайдкемпер, с начала русского наступления вел дневник о положении в штабе группы армий. В нем он записал:
«14 января: наступление на Восточную Пруссию началось. С правой стороны от нас, где мощная бронетанковая группировка врага напала этим утром с наревского предмостного укрепления, 2-я армия сообщает о значительных прорывах. В 8.00, в то время как я докладываю начальнику, раздался телефонный звонок от фюрера. Фюрер просил детально доложить о ситуации. В конце беседы он не сказал «до свидания». Я высказал начальнику мое подозрение, что этот звонок будет означать передачу некоторых из наших войск. Начальник думает, что это невозможно, и напротив, он сам должен был бы просить больше войск.
15 января: в 3.00 генерал Венк по телефону из Генерального штаба армии в Цоссене приказывает, чтобы я немедленно передал танковый корпус «Великая Германия» группе армий «А». Я сообщаю Венку, что эта передача наших последних резервов означала бы катастрофу, верный прорыв русских на участке фронта 2-й армии, и мы не будем иметь ничего противопоставить врагу. Венк отвечает, что к югу от Вислы прорыв уже произошел и что быстрая помощь более необходима там. Я отвечаю, что при этих обстоятельствах мы должны по крайней мере пробовать оказать сопротивление здесь и что враг скоро застрянет на юге. Но Венк только выразил неудовольствие, сказал, что протесты бесполезны – сам фюрер отдал приказ на эту передачу и настоял на ней.
17 января: 2-я армия была брошена из позиций второй линии. Ситуация опасная. Мы не имеем никаких резервов вообще и не можем изменить наш фронт без разрешения Гитлера и таким образом вынуждены стоять в стороне и ничего не делать. Ситуация с 3-й танковой армией также серьезная. Ночью состоялась часовая телефонная беседа между начальником и Гитлером. «Прошу прощения за непонимание, – начал фюрер. – Вы знаете, что после 20 июля я плохо слышу. Я передаю трубку генералу Бургдорфу». Начальник описывает ситуацию. Он говорит, что группа армий должна остановить отступление 2-й армии. Он просит разрешение выровнять линию фронта 4-й армии, чтобы освободить три дивизии как резервы для 2-й армии, где он не имеет никакой другой поддержки. Иначе враг прорвет фронт и будет угрожать нашему тылу. Фюрер «на основе опыта пяти лет» убежден, что никакой так называемый отвод никогда не освобождал силы; такие отступления приводили только к ломке фронта и всегда сопровождались катастрофами. Начальник настаивает. Генерал Бургдорф отвечает, что фюрер не изменит своего решения. У меня создается впечатление, что Бургдорф поощряет Гитлера в его отказе. Наконец фюрер предлагает, чтобы части народной армии были помещены на линии фронта 2-й армии. Начальник, не комментируя это бесполезное предложение, ответил: «Мой фюрер, это означает, что все остается как есть. Я просто считал себя обязанным обратить ваше внимание на чрезвычайную серьезность ситуации, вместе с возможными средствами».
19 января: к югу от Вислы, в секторе 9-й армии враг далеко охватил нас с фланга.
20 января: сопротивление, которое 4-я армия теперь оказывает при ее выпуклом фронте, кажется чистой нелепостью. В 20.30 начальник снова объясняет фюреру причины, которые делают насущным немедленный отвод 4-й армии. «Мой фюрер, – начинает начальник, – серьезно беспокоясь за Восточную Пруссию, я беру на себя смелость снова обратиться к вам лично. Я полагаю, что завтра мы столкнемся с крупномасштабным нападением на Восточную Пруссию. Захваченная вражеская карта показывает, что русская 5-я гвардейская танковая армия, с четырьмя танковыми корпусами, будет двигаться на Данциг. Силы 2-й армии, которая должна была бы им противостоять, настолько слабы, что они не смогут удержаться. Второе опасное место – участок 3-й танковой армии, где враг прорвался. Если эта русская гвардейская танковая армия пройдет, то мы подвергнемся нападению в тыловой зоне, где не имеем никаких войск вообще».
Затем последовало длинное обсуждение вопроса о том, освобождает ли отвод силы или не освобождает. Ответы Гитлера быстры, редко по сути, он не обеспокоен ситуацией. Он придерживается своей точки зрения. На повторенное высказывание начальника, что он должен сохранить несколько дивизий, Гитлер отвечает: «Но тогда вы потеряете территорию!» Начальник отвечает: «Если русская танковая армия повернет на запад, мы потеряем намного больше территории». Гитлер не отвечает на это замечание и лишь снова предлагает поднять части народной армии и заменить ими дивизии, отведенные с фронта. После того как начальник отклоняет это предложение, как невозможное, фюрер объявляет, что 4-я танковая дивизия, которая находится в пути из Курляндии на борту пяти транспортных судов, прибудет в течение следующей ночи. Начальник комментирует, что не хватает людей и материальной части, а Гитлер отвечает, что все потеряли силу, включая врага.
