Человек, который с самым большим постоянством боролся за пост, был Гиммлер. 6 мая Дёниц, наконец, решил лишить Гиммлера всех его многочисленных постов. Но Гиммлер осадил приемную Дёница, пока Шверин фон Крозигк, наконец, не сказал ему:
– Вы думаете, что существующее состояние дел пройдет через несколько месяцев. В течение этого времени вы попробуете скрыться. Но не дело для имперского руководителя СС быть пойманным с поддельными документами и фальшивой бородой. Единственное, что вы можете сделать, – это пойти к Монтгомери и сказать: «Я здесь». И затем вам придется взять на себя ответственность за ваших людей из СС.
Гиммлер слушал в тишине. На следующее утро он исчез – попробовал скрыться среди немецких солдат.
Но английский персонал идентифицировал его немного позже, и он принял капсулу с ядом, которая была при нем.
8 мая Дёниц получил инструкции из Реймса, чтобы послать в Берлин делегацию для подписания заключительного документа о капитуляции. Группа включала Кейтеля и фон Фридебурга. Союзники были представлены советским маршалом Жуковым, британским маршалом авиации Теддером, американским генералом Спаацем и французским генералом де Латтром де Тассини. Подписание состоялось вскоре после полуночи 9 мая 1945 г. в тихом зале заседаний, не нарушаемое звуками убийства, грабежа и насилия, которые расползлись по руинам тлеющей столицы.
Глава 8
Восстание в Праге
В первые дни марта фронт группы армий Шёрнера пребывал в бездействии по линии, приблизительно параллельной северной границе Чехословакии и отступающей в юго-восточном направлении из Дрездена в Саксонии вниз к Западной Бескиде около Кракова в Польше. Но к концу месяца русское наступление отбросило 1-ю танковую армию Шёрнера назад, продвинулось к Брюнну в самом сердце Чехословакии и отрезало его от группы армий «Юг» в Южной Чехословакии и Западной Венгрии. После этих завоеваний русское продвижение замедлилось снова, оставляя немцев в неуверенности, хотели ли Советы взять группу армий Шёрнера в двойной охват или готовили наступление на Австрию.
Отступление 1-й танковой армии сопровождалось отступлением 17-й армии в Остраве в Северной Чехословакии. Горячо оспариваемая индустриальная область попала к русским. Километр за километром они пробивали свой путь через бурные горные кряжи Карпат.
Только 4-я танковая армия Шёрнера, удерживая свой левый фланг в Силезии к югу от осажденного Бреслау, видела относительную активность противника. Но в начале апреля начали множиться признаки того, что группа армий Конева готовилась к новому и мощному продвижению в этом секторе.
Фон Натцмер, начальник штаба Шёрнера, знал, что 4-я танковая армия не могла противостоять русскому нападению, если не получит подкрепление. Даже сам Шёрнер должен был признать, наконец, что соотношение сил врага к его собственным было таким, что угрожало катастрофой. 15 апреля он летал в Берлин. Но там он услышал новости о том, что в течение последних двадцати четырех часов отчаянное сражение бушевало в секторе группы армий «Висла». Ясно, что не было никакой надежды на подкрепление на силезском фронте. Шёрнер возвратился с пустыми руками.
Меньше чем через двенадцать часов началось русское наступление на реке Одере. Войска Конева прорвались через фронт 4-й танковой армии и перерезали контакт Шёрнера с 9-й армией на севере. Но затем русские повернули на север для атаки на Берлин, и войска Шёрнера наслаждались периодом благодати.
Русское наступление развивалось настолько быстро, что настигло сотни тысяч гражданских жителей. Внезапно дороги были заполнены беженцами. У некоторых, кто знал о мерах русских, принятых к востоку от Одера, создалось впечатление, что в Саксонии Красная армия проявляет большую сдержанность, чем она показала в других местах. Гвардейские дивизии Конева демонстрировали моменты сдержанности и дисциплины. Возможно, имелась политическая цель использовать эти войска в этом секторе – Саксония была старой коммунистической территорией. Но когда все сказано и сделано, различие было только одним из нюансов.
Это кажется невероятным, но все же случилось так, что окружной руководитель Мучман из Саксонии уже 25 апреля послал полицию на переправы через Эльбу в Мейсене, в 24 километрах к северо-западу от Дрездена, чтобы воспрепятствовать колоннам испуганных беженцев пересечь реку. Партийный руководитель Мейсена Бёме, который держал мосты открытыми для колонн беженцев и для своего населения, обвинялся в пораженчестве, поэтому Бёме совершил самоубийство. Он являлся исключением среди партийных чиновников, которые, как правило, повиновались, пока не пришел момент, чтобы сбросить свои партийные униформы и исчезнуть.
5 мая, незадолго до падения Дрездена, Мучман объявил, что крутой поворот судьбы недалек, что крупномасштабное немецкое нападение быстро отбросит русских на восток. Два дня спустя он сел в свой автомобиль и сбежал. Он был пойман русскими войсками, и дальнейшая его судьба неизвестна.
К концу апреля Конев начал отводить значительные силы с берлинского фронта и поворачивать их на юг. 4-я танковая армия подверглась сильному нажиму. Но в течение ночи 26 апреля Гитлер телефонировал из Берлина в штаб Шёрнера и дрожащим от волнения голосом приказал, чтобы силы Шёрнера немедленно маршировали на Берлин для «приведения сражения за столицу к победному концу».
Шёрнер спал в то время, и его начальник штаба фон Натцмер принял звонок. Вот его примечания о прочитанном: «Нападение на расстоянии большем чем 200 километров силами, которые не существовали нигде, кроме как в воображении Гитлера! На мои протесты, что все силы группы армий заняты, что нет ни боеприпасов, ни топлива, что нет никакого шанса на успешную атаку, я получал стереотипный ответ: «Все это не имеет значения. Нехватки должны быть устранены, сражение за Берлин должно быть выиграно». Гитлер отметил, что у него сложилось впечатление, что группа армий в состоянии активно атаковать, но не хочет. Невозможно было понять ситуацию более извращенно».
Спустя несколько дней после этой беседы 4-я танковая армия отступила на юг.
Перед линиями Шёрнера тем временем столица Силезии, Бреслау, встретила свою смерть. Нихофф, командующий цитаделью, наконец, понял, что он не может надеяться ни на какую помощь своему осажденному городу. Если бы американцы или британцы стояли в воротах, то его действия были бы очевидны. Но здесь войска также отказались сдаться русским.
В последние дни марта Конев объявил, что если город не сдастся немедленно, то он поднимет шторм разрушения. На Пасху в субботу он стал выполнять свою угрозу. Начался артобстрел города, который загнал население в подвалы. Заградительный огонь достиг кульминационного момента в понедельник. Советские самолеты участвовали в бомбардировке. Бреслау вскоре превратился в море огня.
Генерал Нихофф оставил руины своего штаба в предместьях города и двинулся в подвалы университетской библиотеки. В день рождения Гитлера, 20 апреля, Нихофф появился среди населения, чтобы раздать шоколад женщинам и детям. Возможно, он думал о своей жене и детях и об указе Бормана и Гитлера, угрожающем смертью любому командующему цитаделью.
