Кто бы ни были эти свиньи, организовавшие утечку, но нацистские враги Рема в любом случае пожелали решить возникшую проблему на свой лад. После очередного отказа Гитлера сместить Рема Бух, глава партийного суда и блюститель «чистоты рядов», разработал план убийства начальника штаба СА и четверых его основных компаньонов. Но действовал он осторожно. Бух вспомнил о своем старом друге Данцейзене, который прежде сам командовал штурмовым отрядом, а теперь был владельцем фабрики перевязочного материала. Бух сообщил Данцейзену, что в недрах движения созрел заговор изменников.
Один из командиров СА Уль выдал полиции сеть информаторов СА, а вокруг фаворитов Рема, графов Шпрети и Мулен-Экарта, сформировалась клика, рвущаяся к власти, и вдобавок они заражают партию гомосексуальным развратом. Данцейзен все понял правильно. Найти парочку головорезов было несложно. Он подобрал группу во главе с Горном, безработным архитектором, а сам ради алиби уехал в Австрию, откуда слал инструкции под псевдонимом Виланд-II. 16 марта 1932 года он сообщил, что «граф М., работающий в комнате 50, подходит под ст. 175 (статья уголовного кодекса об ответственности за гомосексуализм). Как таковой, имеет значительное влияние на своего начальника Р. История давняя. Обоих шантажировал г-н Белл. То же самое относится к штабсфюреру СА Улю». Горн предложил начать с Белла: пусть его подкараулит шайка, человек восемь, изобьют, а потом вздернут, приколов свастику. А потом придет очередь самого Рема. Данцейзен прислал ответ: «Исполняйте ваш долг, не забывайте о начштаба». Потом от него пришла новая инструкция: «Обитатель комнаты № 50 ездит на большом „опеле“. Обратите внимание на колеса». Комнату номер 50 в Коричневом доме занимал граф Мулен-Экарт, глава разведслужбы СА. Письмо означало, что он должен стать жертвой автомобильной аварии. Однако тут Горна, начавшего самолично следить за Коричневым домом, вдруг одолели сомнения. И вот, вместо того чтобы аккуратно вывести из строя автомобиль Мулена, он сам явился к нему и все выложил. Граф, который уж во всяком случае не был гомосексуалистом, задумался: предположим, Горн поможет ему повернуть весь заговор прямо против самих организаторов… Тот согласился.
Затем Горн расставил силки. Он нашел личный номер Буха и позвонил ему:
– Это Горн. Мне настоятельно необходимо переговорить с вами.
– Хорошо, будьте сегодня в четыре пятнадцать на станции Хольцкирхер.
– Но я вас не знаю.
– На мне будет коричневый костюм, серое пальто и серая шляпа. Пальто я расстегну.
Однако Бух оказался гораздо проницательнее, чем Горн мог подумать, он быстро разгадал игру Горна и заверил его, что дело можно считать законченным, раз информация о графе не подтвердилась. Бух попросил отправить Данцейзену телеграмму: «Помолвка Елены расстроена». На другой день Горн получил доказательство – очень убедительное, в виде трех выстрелов, – что Бух на самом деле не отказался от своего плана. Стреляли поздно вечером у входа в дом Данцейзена. Нетрудно было догадаться, кто приказал стрелять. Во всяком случае, граф Шпрети, помощник Рема, очень хорошо знал, что в то утро Бух видел, как Горн выходит из кабинета начальника штаба. А это означало, что штаб-квартира взяла Горна под свою опеку.
Тут вмешался Гиммлер. Отвечая за безопасность в Коричневом доме, он счел своим долгом защитить Рема от людей Буха. 24 марта Гиммлер вызвал Буха и потребовал от него объяснений, после чего дело закрыли. Однако Рем не был так уж уверен, что ему больше ничего не грозит. Вместе с Беллом они отправились в Берлин узнать, что на уме у политических противников. 1 апреля Рем встретился с Майром и потребовал свидетельства против Шульца, ответственного за реорганизацию СА, которого он ошибочно считал виновным в заговоре убийц. Через неделю Белл наведался в редакцию социал-демократической газеты «Форвертс» и снова пересказал там всю эту историю. Как заметил редактор Ф. Штампфер, «по сути, они спасались бегством, так как боялись, что их казнят свои же. Белл получил указание сообщить все нам, так чтобы в случае, если их убьют, люди узнали, кто в этом виновен».
Гиммлер появляется в этой истории еще раз, теперь в берлинском убежище Рема, правда, неясно, в какой роли. Но он уговорил-таки его вернуться в Мюнхен. Конечно, Гиммлер не мог предотвратить публичного скандала. У двух графов из СА, дю Мулена и Шпрети, сдали нервы, и они отправились в полицию – обвинять Буха и его сообщников. В октябре 1932 года Данцейзен был приговорен к шести месяцам тюрьмы за подстрекательство к убийству. Бух и банда Горна остались безнаказанными. Впоследствии партия предъявила редакции «Мюнхнер пост» иск за клевету.
Самое смешное во всей этой истории, что извращенцы из СА обратились к своему врагу, светочу демократов Майру, чтобы он защитил их от убийц, которых науськивал один из их собственных партийных судей. Зять и доверенное лицо Буха Мартин Борман был возмущен: «Один из ведущих членов партии видит в другом своего злейшего врага и оскорбляет лидеров партии, обзывая их свиньями!» Однако одно стало очевидно – без ордена, созданного Гиммлером, партия обойтись не может. В октябре того же года Борман писал Рудольфу Гессу, личному помощнику Гитлера: «Приглядитесь к СС. Гиммлер, в конце концов, человек известный, и его способности нам тоже хорошо известны».
За пределами партии люди также стали понимать, что 50 тысяч эсэсовцев – это сила, способная цыкнуть на буйную толпу извращенцев-штурмовиков. Люди Гиммлера помнили его слова, сказанные 13 июня 1931 года: «Пройдет несколько месяцев, а может быть, всего несколько дней, прежде чем настанет решительный момент. Мы пойдем туда, куда укажет нам фюрер». Эсэсовцам оставалось недолго ждать – 30 января 1933 года было уже не за горами. Готовилась «ночь длинных ножей», но вот у кого они будут в руках – у штурмовиков или у эсэсовцев, – пока не было ясно.
Глава 4
ЗАХВАТ ВЛАСТИ
Для Генриха Гиммлера история Третьего рейха началась с разочарования. 30 января 1933 года грянула «национальная революция», но рейхсфюрера СС не назначили ни на один из ключевых государственных постов. По улицам городов маршировали штурмовики, наводя страх на противников нового режима. Помощники Гитлера получили высшие должности, но Гиммлера, похоже, обошли стороной.
Некоторые даже сочли, что глава СС – аутсайдер среди руководства НСДАП. Он и его люди обеспечивали безопасность Гитлера, но хозяин, как видно, о нем забыл. Геринг, Геббельс, Фрик и другие были вознаграждены сполна, но только не Гиммлер.
Даже во время переворота 9 марта, когда СА и СС свергли законное баварское правительство, Гиммлер не играл ведущей роли. Путчем руководил дивизионный командир Рема генерал Франц фон Эпп. И именно его Гитлер назначил главноуправляющим Баварией. А Гиммлер по-прежнему оставался где-то с краю – он получил только должность и. о. полицей-президента Мюнхена. Что еще хуже, Геринг, ставший в Пруссии министром внутренних дел, а потом министром-президентом, назначил на высший полицейский пост главного соперника Гиммлера – группенфюрера Курта Далюге. Геринг, который питал антипатию к Гиммлеру, сделал это, очевидно, вполне сознательно. Он дал Далюге чин генерал-лейтенанта и назначил его директором департамента полиции и министром без портфеля в прусском правительстве. Далюге не терял времени, пробивая себе путь, а теперь, став самым молодым генералом со времен Наполеона, не видел причин, с какой стати ему принимать приказы от Гиммлера из Мюнхена.
