Была и третья группа образованных профессионалов, завербованных Гейдрихом в разных частях Германии; среди них оказался будущий ближайший соратник и одновременно противник Гейдриха доктор Вернер Бест. Он родился в 1903 году в Дармштадте, в семье почтового чиновника. Он изучал право в университетах Фрайбурга, Франкфурта и Гессена. Пылкий националист, поклонник сильного государства, ученик Эрнста Юнгера, видевший романтику в вольном корпусе, считавший войну «необходимой и естественной формой бытия», а закон не более чем орудием в борьбе за власть, он был убежден, что стремление отдельных индивидов к власти должно быть тождественно тенденции к усилению государства в целом, поскольку «чем более централизованным и сильным является государство, тем оно совершеннее».
В 1931 году Бест встретился с группой нацистов на ферме Боксгейм и ознакомил их со своими идеями – на словах и в письменном виде (в дальнейшем они получили название «боксгеймских документов»). Он предлагал совершить переворот с переходом власти в руки руководства СА и установлением жесткого порядка, вплоть до казни без суда. Какой-то нацист-ренегат сообщил о планах Беста полиции, и вследствие этого он был лишен юридической практики в Гессе. После прихода нацистов к власти Бест благодаря своему приятелю Мюллеру был назначен начальником полиции в Гессе. Он пробыл там недолго – уже осенью 1933 года его уволили под нажимом гауляйтера Шпренгера, которому не понравилось критическое отношение Беста к партийным властям, но тем временем успел вступить в СС и вскоре стал начальником управления СД по Южному региону.
В 1934 году, когда Гейдрих стал расширять штат управления гестапо, он призвал к себе Беста. Меньше всего думал Гейдрих, что пригласил человека, который будет упорнейшим образом обдавать холодной водой все их самые горячие головы. Дело в том, что Бест, несмотря на свои теоретические выкладки по национальному авторитарному государству, в самой глубине души все же оставался «законником»; более того, он уже научился мыслить как чиновник, опираясь на догмы, и поэтому не мог конкурировать с образованными, но полностью беспринципными юристами нового поколения, поступавшими в СД, типа Вальтера Шелленберга.
Но до таких нюансов было еще далеко. А пока что Гейдрих и его новые кадры вместе принялись закладывать фундамент той машины тирании, само название которой – гестапо – в дальнейшем внушало ужас миллионам жителей Германии.
Гейдрих сознательно ставил на страх. Только такая пугающая репутация могла сделать новую политическую полицию эффективным орудием гитлеровской диктатуры и средством подавления всех мыслимых оппонентов режима. Он сам однажды заметил не без удовлетворения, что гестапо вызывает у населения «страх и трепет».
Строго говоря, основоположником, как уже отмечалось, был Геринг. В качестве главы прусского правительства он радикально изменил старую систему охраны порядка, при которой отделы политической полиции и служба контрразведки существовали в виде отделов и секторов в общих полицейских учреждениях, и создал новое ведомство – государственную тайную полицию, сокращенно гестапо. Собственно политический сыск стал III отделом этой новой организации, а контрразведка – IV отделом. I отдел считался административным, а II – юридическим. К концу 1933 года Геринг вывел гестапо за рамки управления криминальной полиции и даже министерства внутренних дел, подчинив его только министру-президенту Пруссии, то есть себе самому.
Местная администрация была отстранена от участия в делах политической полиции, а если еще вспомнить, что упомянутый выше указ рейхспрезидента от 28 февраля 1923 года «О защите народа и государства» практически отменил основные гражданские права и уполномочил полицию производить домашние обыски, аресты, подслушивание телефонных разговоров и просмотр писем – и все это без судебных ордеров, то после этого трудно вообще вообразить более могущественное полицейское ведомство, чем гестапо Геринга.
Но это не удовлетворяло стремящегося к совершенству Гейдриха. И он проводил время, рисуя в самых мрачных тонах разнообразные опасности, угрожающие режиму. То есть он делал именно то, что и положено шефу полиции при возведении своего механизма устрашения, – он создавал образ врага. Став главой гестапо, Гейдрих вдруг явился из безвестности и забил тревогу во все колокола. В речи, произнесенной в начале 1935 года, он предостерег товарищей по партии от потери бдительности, объявив, что, хотя вражеские организации уже разгромлены, враг не уничтожен. Враги режима «пытаются консолидироваться и занять в обществе новые позиции». Явными врагами Германии, по Гейдриху, по-прежнему являлись мировое еврейство, всемирное масонство и клерикалы, «которые постоянно лезут в политику». Однако гораздо опаснее скрытые враги: «Они работают в подполье и располагают значительными силами и возможностями. Их цель – разрушить единство партии и государства и таким образом обезглавить рейх».
При Гейдрихе аппарат гестапо был еще расширен путем создания трех главных управлений. Было уточнено понятие внутреннего врага государства. При Геринге это расплывчатое понятие подразумевало коммунистов и марксистов. Новые хозяева штаб-квартиры гестапо постановили считать врагом государства каждого, кто «сознательно противостоит народу, партии и государству в идеологических принципах и политических акциях». Во внутреннем меморандуме для полицейских содержались разъяснения: «Это коммунисты, марксисты, еврейство, масонство, политические деятели из церковников, недовольные политическим строем, Черный фронт (так именовали единомышленников Штрассера), промышленные саботажники, сторонники абортов, гомосексуалисты (то есть лица, подрывающие рост численности и жизненные силы народа), закоренелые уголовники, заговорщики и государственные изменники». По мысли автора записки всех этих злодеев объединяла общая «вина»: их усилия были направлены против духовного и расового главенства немецкой нации.
Была тщательно разработана система классификации врагов государства. В списках берлинского управления гестапо наиболее опасные враги были отмечены индексом «А» и разделены на три категории:
«А1: противники режима, которых следует арестовать сразу после негласного начала подготовки общей мобилизации.
А2: эти лица должны быть арестованы в момент публичного объявления о мобилизации.
A3: лица, которые в острые моменты могут оказаться очень опасными, поэтому за ними необходим постоянный контроль».
Первая группа была отмечена красной чертой в левом углу карточки, вторая – синей, третья – зеленой. Кроме того, у гестаповцев были и другие цветовые обозначения для своих жертв. Темно-красная полоса справа на карточке в картотеке означала коммунистов, розовая – марксистов, коричневая – террористов, фиолетовая – недовольных. Все картотеки подлежали проверке дважды в год, для поддержания их в порядке или внесения изменений и дополнений.
Расширение задач по борьбе с «врагами государства», разделенными на многочисленные группы, вело, конечно, и к росту штатов политической полиции. В отделе разведки берлинской полиции, откуда и пошло гестапо, было всего 35 человек, а в начале 1935 года новое ведомство насчитывало более 600 служащих. Годовой бюджет гестапо вырос с 1 миллиона марок в 1933 году до 40 миллионов в 1937-м. Росло также число местных и окружных отделений гестапо и численность их сотрудников. В их ведение перешли и пограничники, а позднее гестапо создало также собственную пограничную службу, которая не имела ничего общего с настоящей, а выполняла, по сути, функции тайного сыска. Ей надлежало вычислять врагов режима уже на границе и отслеживать все подозрительные связи, поэтому подчинялась она управлению контрразведки гестапо.
