Получилось так, что первые победы Гитлера действительно обеспечили СС ключевое положение на восточных землях. И впервые у Гиммлера появилась возможность реализовать давнюю мечту. Он считал, что новый Тевтонский орден – его СС – имеет весомый шанс создать новое сильное тевтонское государство, положить предел «подъему славянства» и «очистить» новые плодородные земли для многочисленных германских крестьян – колонистов. Именно в этом Гиммлер видел свою миссию, к этому святому делу готовил себя всю сознательную жизнь. Он, и никто другой, был способен на такой подвиг – повести свой народ на Восток и вновь соединить его с землей, чтобы возродился «народ-земледелец»!
Однажды он радостно сообщил своему массажисту и верному другу Феликсу Керстену: «Вы не представляете себе, как я рад сегодня… Фюрер не только выслушал меня – он даже одобрил мои предложения, сегодня – счастливейший день в моей жизни!» Гиммлер предлагал создать на Востоке сеть эсэсовских поселков, где будут жить крестьяне-воины. Он в душе всегда чувствовал себя великим германским крестьянским лидером; в его фантазиях романтические картины средневековых поселений слились самым причудливым образом с животным ужасом перед черноволосыми, круглоголовыми людьми Востока – возможно, здесь и лежат истоки безумной идеи, что Германию может спасти лишь своеобразная феодально-крестьянская аристократия, которая будет обживать восточные территории. В принципе он так и остался артаманом, который вместе со своим другом Вальтером Дарре когда-то пытался поставить заслон притоку дешевой рабочей силы из Польши в поместья Восточной Германии. Только теперь он вдалбливал в эсэсовцев мысль о том, что именно на Востоке немцы и найдут свое место под солнцем.
Гиммлер и Дарре, обергруппенфюрер СС, начальник Главного управления расовой политики и колонизации (Rasse und Siedlungchauptomt – РуСХА), в 1934 году назначенный также и рейхсминистром сельского хозяйства, проворно прибрали к рукам все дела по колонизации Востока. Штандартенфюрер СС доктор Рехенбах возглавил Отдел отбора поселенцев, а все руководство Продовольственной организации получило звания почетных командиров СС. Однако суровая действительность индустриального современного общества наносила тяжелые удары по социальной утопии двух приверженцев старины и в конце концов разрушила их дружбу. Вдобавок Дарре слишком цеплялся за свою концепцию «аристократии крови и почвы», и в 1938 году Гиммлер уволил его за «излишнее отвлеченное теоретизирование». Сам же Гиммлер ждал благоприятной конъюнктуры. Он надеялся, что завоевательная политика Гитлера предоставит ему новые области для заселения, на которых и должно взрасти новое крестьянство Великой Германской империи.
В марте 1939 года, когда к рейху присоединили «остальную Чехословакию» в виде протектората Богемия и Моравия, Гиммлер увидел в этом шанс для возрождения своих былых планов. Он создал в Праге Бюро недвижимости во главе с оберфюрером фон Готбергом, который должен был отчуждать собственность чешских землевладельцев и готовить вакантные хозяйства для немецких колонистов. Тогда даже сам Гитлер заговорил о депортации 6 миллионов чехов. Но миссия Готберга провалилась. Руководители немецкой военной промышленности рассчитывали на чешский промышленный и людской потенциал, они и слышать не хотели о крупномасштабной депортации. Пражское Бюро недвижимости смогло поселить в Богемии и Моравии лишь две-три семьи эсэсовцев.
Только с началом Второй мировой войны перед Гиммлером открылась его «земля обетованная». К его разочарованию, ступить в ее пределы ему пришлось совсем не так, как он грезил. Хотя фюрер перед началом Польской кампании и призвал своего самого верного подданного, но ждал-то он от него вовсе не миссионерского рвения, а беспощадных действий полицейского.
У Гитлера имелся свой план решения «польского вопроса». Он отнюдь не сводился к проблеме силовой прокладки Данцигского коридора и другим частностям. Пришла пора исполнить пророчество, высказанное некогда в «Майн кампф»: «Мы начинаем с того, что бросили шестьсот лет назад. Мы покончим с вечными походами германцев на юг и запад Европы и обратим свои взоры на Восток. Мы прекратим колониальную и торговую политику довоенного времени и перейдем к территориальной политике будущего». Препятствием на этом пути были жители чужих земель. Но Гитлер еще в 1928 году знал, как с ними следует поступить; государство, писал он, «должно либо стерилизовать все эти расово чуждые элементы, с тем чтобы предохранить кровь собственного народа от осквернения, либо совершенно удалить их, передав своему народу освободившиеся таким образом земли».
На языке 1939 года это означало, что поляки обречены потерять свое государство, свое национальное сознание, культуру и по положению сравняются со спартанскими рабами-илотами, превратившись просто в рабочую силу для германских хозяев. Еще с 22 августа, с того памятного совещания, немецким высшим офицерам было известно, что фюрер намерен уничтожить Польшу. Фельдмаршал фон Бок вспоминал, как Гитлер говорил, что будут твориться такие дела, которые «не встретят одобрения у немецких генералов. Поэтому он не хочет обременять армию проблемами ликвидации, это будет возложено на СС».
Вот зачем Гитлеру тогда понадобился Гиммлер и вот почему СС оказались нерасторжимо связанными с польской трагедией. Фюрер поручил Гиммлеру сформировать части особого назначения – эйнзацгруппе, которые последуют в Польшу за войсками с задачей ликвидировать всю польскую знать, всех руководителей – всю верхушку общества.
Подобные части регулярно появлялись на каждом этапе немецкой экспансионистской политики. Во время аншлюса вместе с войсками в Австрию вступили зондеркоманды Гейдриха. То же самое было и при расколе Чехословакии. Эти мобильные подразделения СС и СД обычно выполняли разведывательные и военно-полицейские функции. Справившись с очередной задачей, они возвращались на постоянные базы своих организаций.
Гейдрих в кратчайшие сроки сформировал пять эйнзацгруппе для Польской кампании, распределив по одной на армию. Каждая группа, в свою очередь, делилась на эйнзацкоманды, по 100–150 человек, приданные корпусам. Все высшие должности занимали чины СД: Бтрекенбайх, Шефер, Фишер, Бойтель, Дамцог.
Однако если Гиммлеру с Гейдрихом приходилось выполнять приказ Гитлера по ликвидации польской элиты, так чтобы не обеспокоить вермахт, то РСХА вообще должна была чрезвычайно осторожничать и не выдать военным своего участия. Конечно, эйнзацкоманды получали инструкции от берлинской РСХА, но официально подчинялись все-таки вермахту. К тому же главнокомандующий убедил Гитлера согласиться на то, чтобы и по завершении операции военные сохранили властные полномочия в Польше. Если бы немецкие генералы обладали достаточной политической прозорливостью, их полномочий вполне хватило бы, чтобы значительно ограничить размах террора Гиммлера и Гейдриха.
Эти двое должны были маневрировать. Военному командованию они давали минимум информации о деятельности эйнзацгруппе. В приказе по 8-й армии от 9 сентября 1939 года говорилось, например, что задача особых частей состоит в «подавлении всех антигерманских элементов в тылу сражающихся войск, борьба со шпионажем, арест политически неблагонадежных лиц, конфискация оружия». Между тем камуфлировать истинное назначение особых частей было нелегко. Они уничтожали польскую аристократию, духовенство, интеллигенцию. Едва ли можно было долго скрывать подобные вещи от военных. По сути, Гиммлер с Гейдрихом оказались перед дилеммой: выдать секреты Гитлера или допустить, чтобы военные считали их чем-то вроде самоуправной разбойничьей шайки.
