* * *
Комната накренилась. Тимур схватился за Старика, тот вцепился в край окна. В стену застучали пули, несколько пролетели сквозь проём. Судя по звукам, стреляли не из автомата, но и не из обычного пистолета. Револьверы у них там, что ли? Ну да, это же Красавчик палит! Это он револьверы, как какой-то придурочный ковбой, вечно с собой таскает.
Логово накренилось ещё сильнее. С натужным скрипом оставшиеся целыми штанги медленно падали, нижние концы их вырывались из дна лужи, ломая крепеж.
Железный короб наклонно поехал вниз.
* * *
Взрыв сбросил Гадюку, и он спиной рухнул в лужу. Сверху на него валилось Логово. Боцман вскочил и бросился вперёд, подняв автомат, готовясь открыть огонь, если кто-то мелькнет в окне, и видя, как с двух сторон к луже бегут Филин и Огонёк.
Почти одновременно штанги переломились, как спички, и парой секунд спустя короб рухнул в воду прямо на то место, куда свалился Гадюка. Боцман хрипло закричал:
— Ну, суки!
Дав короткую очередь, он оказался возле лужи одновременно с Филином, но из-за короба они не видели друг друга. Выглядывая Гадюку и Шульгу, Боцман побежал вокруг лужи по часовой стрелке. А Филин — против.
В результате они рванулись навстречу друг другу, о чём догадались очень быстро, натолкнувшись на переминающегося с ноги на ногу Огонька. С экскаватора за их перемещениями нервно наблюдал Красавчик, который решил, что вся операция сорвалась из-за него и что теперь Филин отвинтит ему голову.
Все бандиты оказались с одной стороны от Логова. Сталкеры же, когда оно упало, откатились к другой стене.
Они вскочили. Старик кряхтел и растирал колено. Выставив перед собой пистолет, Тимур первый высунулся в окно. До края лужи было всего ничего. Тело Стаса слетело с лавки и лежало в воде, которая быстро просачивалась внутрь. Тимур шагнул к нему, но Старик толкнул его обратно:
— Лезь, потом мне поможешь.
— Но там Стас, его похоронить…
— Это не Стас, молодой! Что?!
— Не братан твой — только его тело! Логово ему гробом будет! Вся Зона — надгробием! А брата ты ещё спасти можешь… Лезь, сказал!
Снаружи донёсся зычный крик Боцмана, который звал Красавчика. По приказу Филина они с Огоньком стали осторожно обходить лужу с двух сторон, опасаясь выстрелов из окон.
Ещё раз посмотрев на Стаса, Тимур пролез в окно, спрыгнул в воду, потянул за собой Старика.
Тяжело кряхтя, тот вывалился наружу. Они побежали прочь; Тимур отвел назад руку с «береттой», то и дело оглядываясь на ходу.
* * *
Короб упал не на то место, куда вела труба, а немного в стороне. При падении резина порвалась, густой зелёный поток устремился в яму, и уровень воды стал понижаться.
Обнажились торчащие из земли железяки, кости, ржавое оружие, большой череп псевдогиганта, какая-то трудноописуемая, залепленная тиной рухлядь.
А потом посреди всего этого с криком выпрямился Жердь.
Боцман, Филин и Огонёк с трёх сторон от лужи уставились на него. Лицо Жердя было чёрно-коричневым, на нем сверкали белки глаз. Он присел, пошарил в грязюке рукой и снова выпрямился, подняв на ноги ещё одного человека.
Лысый, подумал Боцман. Нет, Шрам… Нет, всё же Лысый.
Охранник оттолкнул Жердя, шатаясь, повернулся, с чавканьем выдрав ногу из жирного ила. Рядом возник коричневый горб, увеличился, с громкими хлопками лопнули несколько грязевых пузырей… Появился второй работник НИИЧАЗа.
Жердь обернулся на них, покачал головой и сплюнул. По очереди зажав ноздри, сморкнулся чёрными соплями и направился к главарю.
— А Гадюка где? — спросил он.
Тут из-за Логова показался Гадюка. Не такой грязный, как Жердь: он вынырнул до того, как вода убежала вниз.
Разведчик поднял правую руку и показал Филину с Боцманом два пальца.
— Так их двое таки?! — крикнул Боцман. — А кто ещё? Гадюка пожал плечами и ткнул за спину, в северном направлении.
— Где Красавчик? — Филин осмотрелся.
От холма к ним спешил навьюченный поклажей бандит.
— Брось один рюкзак! — крикнул ему Боцман, покосившись на Лысого со Шрамом, которые достали фляги и пытались смыть грязь с лиц. — Вон тот, пятнистый, да! Так, теперь все за Шульгой!
* * *
Тимур схватил Старика за шиворот и попытался развернуть к себе, но это было всё равно что дёргать вросший в землю большой пень.
— Что происходит? — крикнул он.
— Что-что… — проворчал сталкер на ходу. — Филин за нами охотится, тикаем от него, что неясно?
— Ты сказал, что Стас жив! Но я видел его мёртвым! Объясни!
— Я тебе артефакт для чего послал?
— Это ты?!
— А кто, кровосос с Агропрома? И записку накалякал. Чуть мозги не лопнули, пока её сочинял, еле буковки нужные припомнил… Сутки у тебя остались, немного больше, а после брат твой помре.
— Но он мёртв! Его тело осталось там…
— Стас в артефакте.
Старик сказал то, о чём Тимур уже догадывался, но ему нужно было, чтобы это прозвучало, нужно было убедиться, что невероятная догадка — не его собственная выдумка.
— Как такое может быть? Да стой ты, наконец!
Не выдержав, он сделал Старику подсечку, и тот упал. Мусорные холмы закрыли от них долину, сталкеры миновали большой пустырь, где лежали остовы легковушек без колес, стекол и дверей. Старик повалился на землю, выругался, скрипя суставами, встал на колени. Тимур протянул ему руку, помогая подняться, сталкер схватился за неё, выпрямился и, не отпуская, врезал кулаком Тимуру в челюсть. Из разбитых губ брызнула кровь, Тимур прикусил язык. Кулак у Старика был как булыжник — он покачнулся и упал бы, если бы его не держали. Старик взял его за плечи, тряханул и сказал без злобы, впервые взглянув прямо в глаза:
— Не паникуй, молодой. Ты соображение всякое терять начинаешь, а сейчас не то время. Всё объясню, но позже, тикать надо, слышишь? Они за нами бегут.
В стороне, где осталось Логово, что-то осыпалось, застучали камешки по железу.
— Ходу отседова, молодой. Нам ещё два «слизня» раздобыть надо, чтобы Стаса спасти. Сейчас — к Курильщику идём. Передышка будет — тогда всё скажу. За мной!
Он побежал, сипло покряхтывая и хлопая ладонью по пояснице. Тимур, слизывая кровь с губ, поспешил за ним.
— К Курильщику?
— Ага, к нему, — ответил Старик, не глядя. — Щас контейнеры будут, потом Жгучее озеро, канал, а за ним…
— Какое ещё Жгучее озеро? Нет на Свалке никаких озер.
— Ты сколько здесь не был? Теперь — есть. Заткнись, береги дыхалку.
