Ирина растерянно оглянулась вокруг и произнесла.
– Можно… Можно… Я вас поцелую.
Ее губы коснулись небритой щеки врача после ночного дежурства. В этот момент в кабинет заглянула медсестра, прикрыв плотно за собой дверь, вышла в коридор.
– Подождите пять минут, доктора скоро освободят, то есть он скоро, освободится от осмотра пациентки, – сказала медсестра следующей посетительнице.
Как только Ирина вышла из клиники, то она ощутила, что пережила реинкарнацию, с переселением души.
Есть примета, если любимый человек приснится со среды на четверг, то к встрече, если с четверга на пятницу: к любви. Ей приснился Николай в двенадцать часов ночи с четверга на пятницу.
И наконец, Ирина Сергеевна услышала желанный звонок от Николая. Они договорились встретиться в Летнем саду. Она вспомнила свое спасение, когда его руки привели ее в чувство нового рождения. Она была спасена этим сильным человеком. Они тогда расстались, и вот, во сне, а теперь наяву, они могут соединиться вместе. У Ирины в таких ситуациях проявлялся особый склад ума: она решила – она сделала.
Она бережно хранила письма от Николая. Он описывал события, как сводку с боевых действий: утром был произведен залп по войскам из военного котла… никто не считал ни убитых, ни раненных… счастлив тот, кто остался жив… среди живых и мертвых…
Николай на войне оказался случайно, приехал погостить к тетке, а тут началась перепалка, перестрелка, короче бойня. Злоба и ненависть все в одночасье пробудилось, как в каждом человеке, за убитого, за раненного брата или сына, дочь или мать… Можно быть убитым… Можно сгнить в окопной войне под пулями над головой…
Он писал: «В феврале взяли город… с двух сторон разные флаги одной державы… бой регионального масштаба… крики: воздух! Для всех одинаково мгновение дышу и живу… и не дышу… и не умираю… и храбрых и трусов нет… есть – война. Взрывы… окопы… подвалы… остался жив, считай везунчик… ранен… покалечен… повезло, не повезло… ухают снаряды, с перерывами в зловещей тишине…. страх выбит из тела до полного опустошения… и теперь постоянно ощущается голод… и ночью подступают приступы жора войны».
Николай получил осколочное минное ранение в ногу. Его отправили в госпиталь, чудом обошлось без гангрены, ногу сохранили хирурги. И он проходил долечивание в медицинской академии.
Она пришла на свидание в Летний сад, был июньский день, самый жаркий день месяца, а тут оазис в пустыни, куда спускается прохлада от липовых и дубовых деревьев, и брызг фонтанов. Они встретились у каменной фигуры двуликого бога Януса, предупреждающего о скоротечности времени.
Николай преподнес ей букет из гвоздик, она прижала их к себе. Ирина Сергеевна и не заметила, что один цветок увял. Она пристально взглянула на Николая, который понял это по своему, и стал объяснять, что события последнего года его состарили. Ирина увидела шрамы на руке, и прижалась к нему. Он, молча, обнял ее, и почувствовал в себе былую уверенность, вновь обретя в себе силу богатыря. И он попросил её, только об одном, чтобы она его жалостью не привечала, которая для него хуже чувства презрения и неуважения.
Николай безоговорочно принял Ирину, такую, какая она была, ранимая, и в тоже время дерзкая и жесткая женщина. Обиды мельчают в преодолении общей боли. В его объятиях Ирина поняла, что и поцелуй может быть надежной защитой. У Ирины исчезла грусть бездонного одиночества, и вернулась нежность женщины.
До этой встречи они прошли путь революций, любви и искупления, и от этого открылись их сердца друг другу.
Мимо проходили, пробегали взрослые и дети, кругом жил огромный праздничный мир с беззаботным весельем.
7
Они любезно встретили доктора в коридоре. Они – это Ирина Сергеевна и дочь Алла.
На Ирине Сергеевне была красная кофта, а на Алле красная юбка, представляя собой супрематическую композицию, как и доктор, представлял картину белое на белом.
Муж Николай Юрьевич сидел в кресле, с раскиданными вокруг газетами, книгами, делая научные записи в блокноте. Его представили доктору, тот попытался встать, поприветствовать, но его заботливо опять усадили в кресло, где он снова погрузился в чтение.
Алла была свободна в своих переживаниях, которые она в деталях рассказывала доктору, будто ее мысли наплывали одна на другую, подобно океанским волнам.
Пока она рассказывала, Ирина Сергеевна успела переодеться в красивое цветное платье, что подчеркнуло ее южный темперамент.
– Меня беспокоит сердцебиение. Я целый день считаю пульс, который строчит, как пулемет.
– Целый день? – переспросил доктор.
– У нее страхи! – вставила слово Ирина Сергеевна.
– Да, у меня страх за себя, что я умру.
– Страх за свое здоровье? – переспросил доктор, пытаясь перевести мысли на смягчающие обстоятельства здоровья.
– Да, за свое здоровье. – Алла кивнула безнадежно в ответ.
– Поймите, у нас с дочерью нет секретов друг от друга, – произнесла Ирина.
– Да, у нас нет секретов, – подтвердила Алла. – Ма, приготовь доктору чай.
– Да. Да. Да! – улыбнулась Ирина Сергеевна. – Чай. Чай. Чай! – Она произнесла это, будто пропела арию, уйдя из комнаты. Доктор и Алла остались в комнате вдвоем.
– Понимаете, у меня все хорошо в жизни. А тут стали возникать панические атаки. У меня есть молодой человек, с которым я встречаюсь на съемной квартире.
– Мама об этом знает? – уточнил доктор.
– Что вы! Я для неё все – в её жизни. Она реализовалась во мне. Я ее продукт сознания. По ее меркам у меня складывается все хорошо. Аспирантура. Молодой ученый желает на мне жениться. Но есть у меня и другая, потаенная жизнь. Мой друг, мачо, но он дурак. Я оказалась в дурной компании, и ему все рассказала, ждала разрыва отношений.
– Так что произошло?
– Ничего особенного, школьный товарищ пригласил в компанию покурить травку. У меня все поплыло в голове. Это был маленький наркотик. Был кайф.
– Мама об этом знает?
– Нет, что вы! Если она узнает, то она этого не переживет, хотя не факт.
Она изящно выгнула спинку, в ней что-то было из хищной кошачьей породы, вместе с тем вырисовывался ее упругий силуэт красивого тела, с весенним ароматом юности, которому прощаются все маленькие ошибки.
– Я понял вашу ситуацию, но не могу ответить на ваш вопрос, что вам пожелать в этом случае. Это, скорее всего, дело житейское.
В этот момент в комнату вошла Ирина Сергеевна и принесла теплый чай в фарфоровой желтой чашке.
– Я выпишу вам лекарство, которое снимет напряжение, уменьшит тревожность, – произнес в заключение доктор. – Ваш кризис в двадцать лет, как белый снег весною, – он взглянул на Ирину Сергеевну, – но не тот, как в сорок, золотой осенний снег.
Доктору позвонили через полгода, сообщив, что у Аллы все прекрасно, она поступила в аспирантуру, ей сделали серьезное предложение, через две недели свадебное путешествие в Италию. Прошел еще месяц, они снова позвонили безымянному доктору.
