Только как это теперь ему поможет?
И был ли этот удар нанесён именно тогда, когда Радига говорил?
И именно там?
Юноши уже свернули на второй овал улиц, когда услышали крик Зунати. Женщина бежала навстречу в слезах, растрёпанная, едва одетая. За нею неслись другие члены её дома.
Санира и Нимата успели сделать лишь несколько шагов, а Зунати уже подбежала, мгновенно узнала Радигу и, надсаживая горло, закричала пронзительно и страшно. Она рвала на себе волосы и одежду. Она вздымала руки к ночному оку богини-Небо, протягивала их к столпившимся вокруг горожанам. Она рыдала. Она вопила.
Потом её ноги подкосились, и несчастная упала на тело. От этой внезапной двойной тяжести уставшие пальцы друзей разжались, и носилки, как камень, рухнули на землю. Женщина тоже осела. Вокруг столпились родственники, пытавшиеся её поднять.
Со всех сторон продолжали стекаться горожане. С соседнего участка принесли несколько факелов, и в круге отбрасываемого ими света стали видны страшный провал в голове Радиги и запёкшаяся на волосах кровь. По толпе пронёсся вздох ужаса.
Зунати тоже заметила рану на голове сына, взвилась, захлебнувшись в собственном крике, и лишилась чувств. Внезапно стало тихо.
Санира и Нимата стояли над двумя неподвижными телами, не зная что делать.
– Где вы его нашли? – спросила какая-то женщина, но друзья не успели ей ответить.
Через скопище людей стали прокладывать путь два воина. По образовавшему проходу за ними двигались Наистарейшая, Цукеги и Гарола. Позади какой-то человек нёс факел.
Санира при виде самых могущественных людей Города замер. Растерянность растеклась по его телу, лишая сил и опустошая голову. Во рту сразу пересохло, дышать стало труднее, глаза накрыла какая-то пелена.
Субеди увидела Нимату, брови её поползли вверх, и она бросилась к юноше своего дома. Обняла, стала ощупывать руки и голову.
– Ты цел?
– Цел, – пробормотал Нимата. – Мы лишь нашли его.
Он не растерялся при появлении жриц и старшего воина. Конечно! Для него ведь Наистарейшая – просто тётка. Он видит её каждый день, разговаривает с ней о совершеннейших пустяках, ест с ней из одной миски, ходит с ней в поле…
Гарола, как всегда суровый, подошёл к носилкам. Взглянул на своих угрюмых стражников, и те тут же, без лишних слов, оттащили Зунати в сторону.
Старший воин и жрица бога-Змея присели перед Радигой и некоторое время молча на него смотрели.
– Зачем? – пробормотала Цукеги, явно обращаясь лишь к Гароле, но стоявший рядом Санира слышал её. – Кому это было нужно?
Стражник покачал головой.
– Он приходил ко мне утром после пожара… – тихо сказал Гарола. – Вроде бы видел человека в одеждах Наистарейшей, который среди горящего Города поклонялся богу-Змею. Радига думал, это был кто-то из странников. Даже едва не устроил драку с торговцами… А вчера вечером он должен был поговорить со мной снова…
Цукеги прикоснулась к руке мертвеца.
– Совсем холодный, – сказала она. – Он умер, наверное, ещё утром. Или даже прошедшей ночью…
И тут старший стражник проделал нечто, что заставило всех замереть от ужаса. Он погрузил пальцы в рану и стал прощупывать её края. Под его мгновенно окрасившейся кровью ладонью шевелились отломанные куски черепа.
Санира отвернулся.
– Единственный удар, – сказал стражник. – Сильный. – Потом, оставаясь на корточках, бросил взгляд снизу вверх на замерших у носилок друзей. – Кто его нашёл?
– Я, – сказал Нимата. Оглянулся на Саниру и поправился: – Мы. В заброшенном глиняном карьере.
– Вы видели кого-нибудь? На месте или в пути? Кого угодно?
Нимата замотал головой.
Гарола коротко кивнул и стал вытирать испачканную в крови руку об одежду Радиги. Мимолётно заглянул в лежавший на теле заплечный мешочек.
– Чем его?
– Наверное, камнем, – опять ответил Нимата. – К ране был прижат булыжник, но он не подходил по размерам и форме, а такого, как надо, мы не нашли.
– Но лужа крови под Радигой была большая, – невольно вырвалось у Саниры.
Зунати зашевелилась, приподнялась, увидела распростёртое на земле тело и зарыдала надрывно. Длинные волосы женщины поднял холодный ветер, колеблющийся свет факела выхватил из темноты её открытый рот, и почудилось, что это кричит одна из ужасающих богинь ночи.
Гарола повернулся к членам её дома.
– Уведите. Тело мои воины принесут позже.
Кто-то взял главу дома под руки, кто-то зашептал ей на ухо успокаивающие слова, кто-то поднял перед ней факел, и она поддалась, сделала было несколько шагов, да тут к носилкам прорвалась новая женская фигура, упала на мертвеца, завопила.
– Лакути, не надо, не надо, – растерянно забормотал Нимата, протягивая руки, чтобы помочь девушке встать. Та неожиданно зло оттолкнула его.
– Это всё ты! – заорала она. – Ты!
Зунати, причитая и всхлипывая, подошла к девушке, помогла подняться, обняла.
Горожане замерли. Гарола оглянулся на жриц: те тоже как заворожённые смотрели на двух женщин.
Продолжая стенать, обнявшись, Зунати и Лакути медленно двинулись прочь.
На их пути оказалась Фебути, которая, конечно, не могла угнаться за внучкой и приковыляла только сейчас. Санира на миг испугался, что старуха вновь станет лупить девушку палкой, но Фебути лишь подошла к Лакути и Зунати и стала говорить что-то сочувствующим тоном.
– Лесные? – решительно спросила Наистарейшая, вновь поворачиваясь к Гароле.
Вождь Города пожал плечами.
– Нет, это не лесные! – порывисто сказал Санира и в то же мгновение похолодел от того, что натворил.
Заговорить с Наистарейшей! С Наистарейшей! Да ещё и когда она к тебе не обращается! Встрять в её разговор со старшим воином Города!
Санира почувствовал, как ослабели ноги, как задрожали пальцы, как лоб покрылся испариной. Все головы были повёрнуты к нему, все глаза смотрели на него. Хоть бы сейчас кто-нибудь из сострадания воткнул ему в сердце копьё! Или милостивая земля поглотила без остатка!
Субеди, казалось, не была поражена так же сильно. Раздражена, но не более того. Её взгляд вперился в наглеца, потом скользнул по Нимате и вновь перескочил на этого не прошедшего обряд подлётка.
В другое время Наистарейшая, конечно, не стерпела бы подобной выходки. Однако умертвили человека, и это требовало расспрашивать хоть ветер, хоть воду, хоть огонь, говорить со зверьком в поле и слушать лишённых ещё своих богинь юнцов – что угодно, лишь бы изловить лиходея. Ибо даже безмолвный камень, будь на то воля сестёр-богинь, сможет поведать свою историю…
– Приказываю вам рассказать всё, что вы видели! – сурово бросила Наистарейшая.
