Юноша почувствовал облегчение. Богини его услышали. Богини поняли. Богини согласились с ним.
– Ты чего?
Санира перевёл взгляд на молодую женщину, с которой столько общался последние дни. Она была без ребёнка. Наверное, оставила его на одну из тёток.
– Милостью сестёр-богинь, – пробормотал Санира.
Женщина приветственно наклонила голову.
Юноша продолжал лежать на земле, раскинув руки, глядя в небо.
– Как тебя зовут?
Лицо женщины удивлённо дёрнулось:
– Ты не знаешь?
– Извини меня, милостью сестёр-богинь.
– Я Дарини дома Шунучи.
Санира повернул голову и посмотрел на собеседницу снизу вверх.
А ведь она красивая!
– А я Санира дома Ленари.
Женщина рассмеялась:
– Знаю! Так что ты здесь делаешь?
Санира сел. Отряхнул пыль с одежды.
– Возношу песнь сёстрам-богиням.
Дарини несколько мгновений смотрела на него. Потом, обводя взглядом улицу, медленно произнесла, сдерживая смех:
– Удачное место. Удачное время. Глиняные фигурки не нужны. И, конечно, жертвы во время песен приносят только глупые жрицы.
– Зато искренне, – в тон ей ответил Санира.
– Но фигурку и что-нибудь для жертвы я могу тебе принести.
– Не надо, – ответил юноша, уже успокоенный, уверенный в поддержке богинь.
Они знают, что он ни в чём не виновен. Они укажут ему путь, как спасти Варами. Они подарят объяснение внезапному появлению зажигательных стрел…
– Ну, совсем без жертвы… – протянула Дарини, глядя на Саниру с лёгким изумлением.
Одна из тайн мироздания заключалась в том, почему столь чувствительны к дарам людей наивысшие существа, те самые, во власти которых находились небо и земля, солнце и время, всё живое и всё мёртвое. Всесильные и вечные, они по неведомым причинам любили, когда им отдавали что-нибудь совершенно для них бесполезное – горсть зерна, кусок хлеба, кровь ягнёнка, окорок оленя, Город, человека…
– Встанешь, или ты пообещал богиням собрать одеждой всю грязь мира?
– Лучше сядь рядом.
Зачем он предложил это? Он ощущал какую-то небывалую лёгкость. Ему хотелось болтать, улыбаться, делать глупости.
Совершенно неожиданно для него женщина действительно села рядом. Посреди улицы! Поёрзала, устраиваясь.
– Ну, рассказывай…
Санира повернул к ней голову.
– Сегодня утром Субеди сказала мне, что сёстры-богини считают, что я знаю, кто умертвил Радигу дома Зунати.
Дарини вздрогнула. Улыбка сползла с её лица.
– Не может быть! Ты ведь…
– Я вознёс песнь сёстрам-богиням, и теперь они на моей стороне. Я в этом уверен.
Дарини некоторое время всматривалась в лицо Саниры. Потом отвела взгляд и вздохнула.
– Хорошо, если так.
– Так! – уверенно кивнул юноша. – Разве ты сама не чувствуешь?
Женщина вновь посмотрела на него. Улыбнулась.
– Чувствую.
– А ещё кто-то намеренно раскидал вокруг твоего дома полуобгоревшие зажигательные стрелы.
Санира подобрал из пыли брошенные им обломки и протянул Дарини. Та, недоверчиво поглядывая на юношу, взяла их. Повертела в руках.
– После пожара их здесь не было. Я совершенно уверен. Если ты помнишь, я на твоём участке всё осмотрел. Не догадался только поискать вниз по улице. А Бовина, торговец, догадался и вон в тех лужах нашёл две стрелы.
Санира заглянул в лицо женщине, проверяя, понимает ли она его сбивчивую речь.
– А вот этих стрел здесь тогда не было! А сегодня есть. Они бросаются в глаза. Кто-то намеренно оставил их возле твоего дома, причём именно этой ночью, иначе бы их нашли вчера.
Дарини задумчиво рассматривала стрелы. Она не стала ни о чём переспрашивать Саниру, не стала причитать и охать. Лишь сказала:
– Мой сын плохо спал, хныкал, и я несколько раз вставала, чтобы его успокоить. Когда ночной глаз богини-Небо был вон там… – она ткнула пальцем куда-то в сторону захода, выше края земли, – на улице… – Дарини осмотрелась. – Собственно, прямо здесь… Здесь кто-то бродил. Было темно, и я не знаю, кто это был.
– Мужчина?
– Да.
Женщина подняла взгляд на Саниру.
– Теперь, когда ты спросил… Думаю, их было двое. Даже трое. Мужчины. Между собой они не переговаривались. Вели себя очень уверенно.
– Кто это был?
– Не знаю. В темноте я видела только чёрные фигуры. Конечно, необычно, что посреди ночи кто-то ходит по улице, но они ведь просто шли мимо, и я не очень-то к ним присматривалась. У меня ребёнок хныкал, я боялась, что он заорёт, мне было не до того.
Санира кивнул. Дарини пожала плечами, отдала стрелы юноше и извиняющимся тоном сказала:
– Я больше ничего не видела. Если хочешь, я спрошу у своих. Может, они что-то заметили.
Юноша снова кивнул.
– Гарола собирается уничтожить деревню лесных. Он думает, что это они умертвили Радигу, однако я уверен, что это не так.
– Ну нет! – хмыкнула Дарини. – Те, кого я видела, точно были нашими. Лесные ходят по-другому. И вообще двигаются не так, как мы. Одежду я, может быть, и не рассмотрела, но их жуткие шапки ни с чем не спутаешь. И запах я бы почувствовала. К тому же рост у лесных такой, что… Нет, это были люди Города.
– И стрелы наши, – Санира вертел в руках обгоревшие палочки. – Совершенно не понимаю, зачем понадобилось подбрасывать эти стрелы. Какой в этом смысл?
Дарини пожала плечами.
– Знаешь, теперь мне кажется, что на боку одного из ночных гостей что-то блеснуло…
– Клевец? – повернулся к ней Санира. – Медный клевец?
– Темно было! – Дарини поднялась. Схватила юношу за руку и потянула вверх. Поддаваясь, Санира подобрал под себя ноги, а потом, в неожиданной для самого себя попытке впечатлить женщину, упруго вскочил.
– Блеск-то ты разглядела?
– Ну, вот и связывайся после этого с непрошедшими обряд детьми, – сдерживая улыбку, сказала Дарини. – Говорю же тебе – я не присматривалась, было темно, да и про блеск мне только кажется, я не уверена. Теперь понятно? – Она шутливо хлопнула ладонью Саниру по лбу.
4
Дом Фебути
Тревога за Варами, оттеснённая на некоторое время странными словами Наистарейшей и поразительной находкой зажигательных стрел, вернулась с новой силой. Требовалось что-то сделать, срочно сделать, а самые очевидные способы остановить поход на деревню лесных уже были испробованы…
