Кондратьев включил свой ноутбук и уже спустя несколько секунд углубился в просмотр. Длился он около пяти минут, после чего генерал остановил картинку и взглянул на Жмыха:
– Действительно, любопытная встреча. Для всех гуляющих в парке – вполне заурядная, для специалистов, вроде нас, – явно конспиративная. Жаль, что мы не слышим того, о чем американец говорит с этим… как вы сказали, гастарбайтером?
– Именно так, Федор Иванович. На выходе из парка наши люди «пробили» его паспортные данные. Это некто Дастан Бакиров из Киргизии. В Москве проживает уже четыре года, женат на русской, живет с нею и ее ребенком в Выхино.
– Но при чем здесь наш шпионский «булыжник» и сегодняшнее появление возле него Фараона?
– Дело в том, что Бакиров живет в Выхино, а работает возле «Молодежной» в качестве бригадира дворников. Его ДЭЗ располагается как раз неподалеку от участка, на котором покоится «шпионский камень», или «булыжник», как вы выражаетесь. И я просто сопоставил два факта: время появления наших ремонтников возле «камня» и время встречи Бакирова с Бакстером. Эти часы разделяет очень небольшой промежуток.
– Полагаете, что гастарбайтер заподозрил ремонтников и тут же доложил об этом хозяевам?
– Ничто другое мне на ум не приходит.
– Думаю, ваш ум мыслит в правильном направлении, – генерал откинулся на спинку кресла. – Прокололись мы с вами, Глеб Сергеич, с этими ремонтниками. Тоньше надо было работать.
– Это вряд ли, Федор Иванович: сами же говорили, что времени у нас было в обрез. Во-вторых, кто же мог предположить, что ЦРУ имеет у этого «камня» постоянного охранника в виде гастарбайтера? В нашей работе это первый такой случай.
– Полагаю, не последний. Сколько у нас в Москве гастарбайтеров?
– По данным ФМС порядка трехсот тысяч. Но по неофициальным данным около двух миллионов.
– Вот я и думаю, что у ЦРУ не один такой Бакиров. Помните, как пару лет назад наши коллеги из военной контрразведки нашли «закладки» в самом Генштабе? А ремонт там незадолго до этого проводили именно гастарбайтеры. Надо проверить этого Бакирова на предмет его возможной причастности к этим «закладкам».
– Уже проверяем.
– Хотите «Боржоми»? – внезапно спросил у гостя генерал.
– Могли бы и не спрашивать.
Кондратьев прошел в соседнюю комнату и вскоре вышел оттуда с двумя полными бокалами «непаленого» целебного напитка, который ему доставал его зять. Ставя перед полковником бокал, генерал вернулся к прерванному разговору:
– Чтобы понять, как нам действовать дальше, нам надо попытаться разгадать дальнейший ход мыслей американцев. Итак, они узнали, что их «булыжник» у «Молодежной» стал достоянием нашего внимания. Сочтут ли они это событие как возможный провал Фараона? Поймут ли, что мы знаем не только про «булыжник», но и вышли непосредственно на их ценнейшего агента? Если они придут к таким умозаключениям, значит, захотят его немедленно спасти, вывезя в безопасное место.
– Полагаю, что вы сильно сгущаете краски, Федор Иванович. С чего это американцам думать, что мы добрались до Фараона? Наша топорная работа у «Молодежной», наоборот, может сыграть нам на руку. Она должна натолкнуть американцев на мысль, что мы нашли «булыжник» случайно и про Фараона мало что знаем. Вот и его поведение на данный момент говорит о том же: сидит себе спокойно в МИДе, перебирает свои бумажки. Наверняка уже получил от хозяев сигнал не появляться больше у «булыжника» возле «Молодежной» и временно законсервировать всякую связь.
– А если команды на консервацию не последует?
– Что вы имеете в виду?
– По словам Агейкина, у «булыжника» на «Молодежной» обязательно должен быть дублер на случай форс-мажорных ситуаций.
– Полагаете, что Фараона сегодня направят туда? Сомневаюсь. Они ведь должны сначала прояснить ситуацию с «засветкой» их «камня» у «Молодежной». Поэтому и думаю, что они скорее предпочтут на время законсервировать всякие связи с Вишневым, чтобы не навлечь на него даже малейшие подозрения.
– А если ситуация их поджимает и им позарез нужна новая информация по «сирийскому узлу»? Вы же видите, как армия Асада долбает террористов, а в ООН возобновилось давление на наших дипломатов. А тут еще наш президент собрался с визитом в Иорданию. В этих условиях американцам как воздух нужна закрытая информация из нашего МИДа о здешнем раскладе сил. Вишнев такой информацией, как мы теперь понимаем, обладает.
– Ну, если поджимает… – пожал плечами Жмых. – Хотя…
Видя, как полковник колеблется в выборе правильного решения, Кондратьев улыбнулся:
– Понимаю ваши сомнения, Глеб Сергеич, сам испытываю те же чувства.
– По вам не скажешь, я понял, что вы для себя нужное решение уже приняли.
– Да нет, я тоже разрываюсь между дилеммой арестовать Вишнева немедленно или все же дождаться конца рабочего дня и посмотреть, куда он направится – домой или все же к «булыжнику»-дублеру. Ведь если он выберет последний вариант, у нас есть возможность найти и этот «булыжник», тем самым нанеся американцам максимально возможный урон.
– Мы можем узнать о его местонахождении непосредственно от Вишнева, если немедленно его арестуем. Вряд ли он будет скрывать эту информацию.
– А вот это не факт, Глеб Сергеич. Учитывая его ненависть к нашей власти, он может пойти в отказ и не станет сотрудничать со следствием. А смертная казнь у нас отменена – за свою жизнь ему бояться не приходится.
– Тогда что мы выбираем?
В кабинете повисла пауза, которая ясно указывала на то, что генерал все же колеблется в выборе окончательного решения. Выход подсказал Жмых:
– Если две головы не могут решить сложную задачку, привлекается третья. Вам ведь в любом случае надо поставить в известность наше руководство. Вот и сделайте это сейчас, пусть оно решает ход дальнейших событий.
Кондратьев как будто ждал этой подсказки. Он набрал номер телефона начальника Департамента и, когда тот взял трубку, произнес:
– Петр Леонтьевич, надо срочно увидится. Нет, дело не терпит отлагательств, иначе бы не звонил. Хорошо, через семь минут буду у вас.
Называя это время, Кондратьев не ошибался. Он никогда не пользовался лифтом, когда шел на прием к руководству, а поднимался к нему наверх, пользуясь лестничным переходом. Во-первых, так было полезно для здоровья, во-вторых, за это время можно было больше обдумать предстоящий разговор. Время подъема занимало ровно семь минут: Кондратьев давно засек это по собственным наручным часам, которые никогда не ошибались. Вот и в этот раз генерал перешагнул порог начальственного кабинета именно в тот момент, когда секундная стрелка на его часах достигла семиминутной отметки.
Разговаривая с Кругловым по телефону, Кондратьев понял, что тот куда-то сильно торопится, но пойманный на самом выходе, все же согласился на рандеву. Поэтому первым делом гость спросил, сколько времени у него есть для разговора.
