– Да, я имел разговор со своим боссом. Мне с трудом удалось отбрехаться по поводу вашего освобождения, свалив это дело на египтян. Объяснил ему, что в деле появился новый свидетель – американец Роджер Томпсон, показания которого самым серьезным образом повлияли на ход следствия. Короче, вас отпустили за недостатком серьезных улик и под давлением вашего посольства.
– Что по поводу Фараона?
– Пока ничего конкретного. Но босс намекнул, чтобы я был готов к вылету в Штаты, когда Фараона доставят в Лэнгли. Как-никак я его «крестный отец», и со мной ему будет легче адаптироваться на новом месте.
– Когда должен состояться ваш вылет?
– Я же говорю, что ничего конкретного сказано не было. Прозвучала только фраза: «Будь готов к скорому вылету».
– Саймон, вы помните, о чем я вас предупреждал сегодня в тюремной камере? Что как только Фараон окажется в Штатах, там же окажутся и материалы о ваших итальянских делишках. Так что постарайтесь сделать так, чтобы ваш крестный никуда не вылетел.
– Вы толкаете меня на детоубийство, – по губам Янга пробежала усмешка.
– Ошибаетесь, в нашей стране действует мораторий на смертную казнь. Так что большее, что грозит вашему отпрыску – пожизненное или двадцать пять лет тюремного заключения в зависимости от степени его вины. Зато у вас во многих штатах смертная казнь пока не отменена. Впрочем, об этом мы с вами сегодня уже говорили.
Спустя минуту к их столику вернулся Томпсон. Увидев пустую бутылку из-под виски, он помахал официанту рукой, чтобы тот принес им новую порцию горячительного напитка. Но Максимов поднялся из-за стола:
– Друзья мои, я должен вас покинуть. Суточное пребывание в тюремной камере не пошло мне на пользу. Я хочу принять душ и завалиться на мягкую кровать, о которой я так мечтал, отлеживая бока на нарах. Если возникнет нечто срочное, звоните мне в любое время.
Последняя фраза предназначалась прежде всего Янгу, от помощи которого теперь во многом зависел успех поимки Фараона.
* * *
Москва, Лубянка. Федеральная Служба Безопасности.
Департамент контрразведывательных операций
Утреннее заседание оперативного штаба ФСБ прошло в кабинете Кондратьева, поскольку директор ФСБ и начальник Службы контрразведки были срочно вызваны в Администрацию Президента. Докладывал Жмых, который полчаса назад получил последнюю информацию о ситуации вокруг посольства США:
– Здание оцеплено по всему периметру нашими людьми и сотрудниками полиции. Всего в этой операции задействовано тридцать наших сотрудников и полсотни полицейских. Возле главных ворот развернут пропускной пункт, который проверяет все отъезжающие и все въезжающие в посольство машины, а также людей.
– Что американцы, не ропщут? – спросил Кондратьев.
– Грозят Международным судом ООН, но в целом ведут себя вежливо. Насколько я знаю, сегодня они встречаются с нашими мидовцами, чтобы официально договориться о «фэйр плэй» – честной игре. Хотят дать обещание, что не станут вывозить Вишнева на любой из своих посольских машин. Только я лично сомневаюсь.
– В чем – что подпишут?
– Нет, в том, что американцы станут соблюдать это правило. Вернее, по части автомобилей, может, и не обманут, но вот в части других средств…
– Есть какие-то подозрения?
Вместо ответа Жмых полез в свою папку и извлек на свет фотографию, которую передал генералу. На фото был запечатлен большой деревянный ящик с надписями на английском языке. Как понял Кондратьев, это была вализа – дипломатическая почта в виде контейнера в человеческий рост.
– Сегодня рано утром эта вализа поступила на таможню аэропорта Шереметьево от лица американского посольства. В сопроводительных документах указано, что в ящике находится комплектация от секретного оборудования. Вес груза – более трехсот килограммов.
– И что, ящик приняли к отправке? – глядя поверх очков, спросил Кондратьев.
– Обижаете, Федор Иванович. Задержали под надуманным предлогом, якобы по новой инструкции маркировка нанесена неправильно. Короче, пока ящик находится в Шереметьево.
– И долго его можно будет так мариновать?
– Таможенники хоть и обещают протянуть это дело как можно дольше, но три-четыре дня – это максимум.
Сняв очки и положив фотографию на стол, Кондратьев откинулся на спинку кресла и, глядя на Жмыха, произнес:
– Кажется, Глеб Сергеевич, начинается. Сначала американцы объявляют о «честной игре», а потом посылают в аэропорт этот ящик. От нас с вами требуется понять: это звенья одной цепи или разной?
– В каком смысле?
– Я имею в виду, американцы согласились не провозить Вишнева в своих автомобилях потому, что он уже сидит в ящике, или это всего лишь обманный ход?
– Но если он в ящике, а мы его будем мариновать не один день, сколько он там протянет? Помните, Алмазов говорил, что долго это сделать еще никому не удавалось.
– Если следовать вашей логике, тогда получается, что Вишнева в ящике нет и это обыкновенная подстава. Своего рода отвлекающий маневр.
– Тогда в чем заключается главный маневр?
– Надо думать, – Кондратьев снова взял фотографию в руки и еще раз внимательно на нее посмотрел. – А ящик-то вместительный. Как говорил незабвенный Аркадий Исаакович Райкин: «Ванна глубокая, огурцы можно солить…» Где же, интересно, скрывается наш «огурец»? В Большом Девятинском переулке или в ящике? Кстати, что там в посольстве, оно живет привычной жизнью?
– Да, как обычно, наш человек внутри него передает, что некоторое напряжение присутствует, но оно мало заметно. Все отделы работают в привычном режиме, даже светские рауты проводятся. Например, сегодня вечером намечается очередной.
– Чему посвящен?
– В Москве вот уже неделю проводится выставка американской живописи в Доме-музее Марины Цветаевой. Сегодня последний день ее работы, поэтому сразу после закрытия участники выставки приглашены на упомянутый раут в американском посольстве.
– То есть он сверстан давно?
– В том-то и дело, что да, еще две недели назад. Кроме этого, сегодня в Москве открывается Международный экономический форум, в котором принимает участие и американская делегация в составе двадцати трех человек. Они тоже приглашены на светский раут. Помимо этого среди гостей есть несколько американских рок-музыкантов, которые принимали участие в рок-фестивале, проходящем в Подольске. Еще на раут приглашены ряд дипломатов из разных посольств, бизнесмены. Многие придут со своими вторыми половинами.
– Наших людей туда можно внедрить?
– К сожалению, нет, – развел руками Жмых. – У нас есть человек среди работников посольского бара, но на эту вечеринку будут набираться официанты из какого-то ресторана. Какого, мы, увы, не знаем. Так что придется действовать вслепую.
