– Бриллианты, конечно, в нашей фамилии имелись, но все кончились еще в период нэпа, – охотно ответил дед.
– Может, сам кактус был какой-то необыкновенный? – задумался следователь. Пригодный для… Не знаю… Возгонки особо редкой и вкусной текилы?
– А может, его украл какой-нибудь садист? – предположила я, чтобы тоже хоть что-то сказать (что, всем можно бред нести, а мне нельзя?). – Наша Чу… Э-э-э… Чудовищно колючей ведь была наша Сюзи, изобретательный ум мог сочинить немало мучительных пыток с ее применением!
– Ахххх! – Юля шумно выдохнула и прижала руки к заколыхавшейся груди. – Я вот сейчас подумала: а ведь мало кто так изобретателен, как сексуальный маньяк со стажем!
Следователь Ромашкин посуровел.
– Та-ак, девки, – Гавросич упер сухие кулачки в бока. – Что вы от меня скрываете, признавайтесь? Что это за речи про сексуальных маньяков? Вы чем тут без пригляда занимаетесь, а?
– Простите нас, Гавриил Иосифович, – понурилась Юля.
«Только не говори про Чучундру, только не говори про Чучундру!» – мысленно взмолилась я.
– Алексей Витальевич, можно, мы дедушке расскажем…
«Не про Чучундру!!!»
– …про маньяка? – закончила Юля.
«Фу-у-у-у!» – выдохнул мой внутренний голос.
А полицейский следователь Алексей Витальевич Ромашкин покачал головой, пробормотал что-то невнятное про «старых да малых» и спросил неожиданное:
– А сырники у вас со сметаной или с вареньем? Я лично с вареньем люблю.
– Во-от, правильно, покушаем, заодно и побеседуем, – обрадовался и захлопотал Гавросич.
Тщательно дозированную следователем информацию о маньяке дед наш воспринял, можно сказать, с энтузиазмом.
– А я знал! Я всегда знал, что мои девчата самые-самые! – объявил он и кулачком отстучал на Юлиной спине какой-то энергичный ритмический узор. – Не сутулься, Юлька, держи спину ровнее, а нос выше! Тебе гордиться надо, не на каждую девку такой спрос!
– Оно, конечно, так, но я бы предпочла обыкновенного мужика, а не маньяка, – вяло отреагировала на дедов спич на редкость востребованная девица.
– Что вы такое говорите, Гавросич, какая Юле радость от того, что на нее охотится маньяк? – вступилась я за подружку. – Только страх один! Хоть вовсе из дому не выходи!
– Кстати, правильное решение, – тщательно подбирая последним сырником остатки варенья со дна мисочки, поддержал предложение сладкоежка-следователь. – Взяли бы вы, Юлия Юрьевна, больничный и посидели бы дома, пока мы вашего маньяка не обезвредим.
– Так дома тоже небезопасно! – напомнил Гавросич, моментально грустнея. – Сюзи-то мою злодеи прямо из дома вынесли, где гарантия, что и до Юли не доберутся?
– Да, но в мастерскую я тоже идти не хочу, – уперлась Юля. – Как я вообще смогу работать, зная, что ко мне подбирается маньяк? И что я нарисую в таком настроении? Мне, между прочим, на этой неделе предстоит детские обеденные наборы расписывать!
Я представила, какими мрачными кладбищенскими сценами разрисует деморализованная художница младенческие поильнички, и содрогнулась.
– Больничный возьми, но дома не сиди, тебе нужно находиться в безопасном месте, на людях, – рассудил Гавросич.
– Это где же я такое место найду? – хмыкнула Юля. – Чтобы люди там были, а опасности не было?
– А вот это как раз очень просто! – обрадовалась я, внезапно найдя решение. – Пойдешь со мной в библиотеку! У нас там тихо, спокойно, народу немного, но все же не пусто, и люди сплошь приличные, не гопота из подворотни!
– К тому же просто так с улицы в библиотечный зал не войдешь, у каждого посетителя имеется читательский билет, то есть все посетители подтвердили свою благонадежность и состоят на учете! – подхватил следователь. – А вы, Паулина Павловна, голова!
– Полина, – привычно поправила я, польщенно краснея.
«Вот бы он еще не только голову, но и тело заметил! – оживился мой внутренний голос. – Ты же не каракатица какая-нибудь, вполне себе ничего девушка, да и следователь этот недурен и, кажется, неженат. Во всяком случае, обручального кольца у него на пальце нет».
– Не будем забегать так далеко вперед, – проворчала я.
– В смысле? – спросила Юля.
Я сообразила, что ответила сама себе вслух, и покраснела гуще.
– В смысле, в глубины книгохранилища я тебя не поведу, там тебе будет одиноко и неуютно, а вот в читальном зале можешь хоть целый день сидеть, я тебе самый мягкий диванчик выделю.
– Говорю же – голова, – одобрительно пробормотал Ромашкин и посмотрел на меня так, как будто все-таки разглядел еще что-то.
И внезапно история с маньяком представилась мне в новом свете и не в черном цвете.
В конце концов, маньяка этого мы с Юлей еще и в глаза не видели, а с двумя интересными парнями уже познакомились!
Понедельник
Обычно я встаю на сорок минут раньше, чем Юля. Это позволяет избежать жестокой конкурентной борьбы за ванную и трюмо, перед которым наиболее удобно одеваться. Гавросич просыпается немногим раньше меня, но прием водных процедур не затягивает, а на единственное в доме большое зеркало и вовсе не претендует, так что исторически сложившееся расписание всех устраивает.
Сегодня утром все вышло иначе.
Гавросич, недовольный собственным поведением накануне, принял волевое решение вести исключительно здоровый образ жизни и начал с утреннего закаливания путем холодных обливаний. В результате я добрых пять минут переминалась под дверью санузла, слушая доносящиеся изнутри поросячьи визги и плеск струй.
Потом любитель ЗОЖ изменил своеобычному утреннему кофе с каким-то пользительным травяным отваром, и едкая вонь этого напитка разбудила даже Юлю, которой обычно нужно два-три раза прослушать серенаду будильника только для того, чтобы разлепить ресницы. Для подъема желательно еще подогнать к кровати лебедку.
– Что это? – распахнув глаза и талантливо (не чета деду) изобразив на лице ужас, спросила Юля и брезгливо чихнула.
– «Танцующий дракон», – пробурчала я, рисуя себе физиономию.
Получалось неважно.
Взбодренный травками Гавросич занялся гимнастикой Цигун, и доносящаяся с балкона китайская народная музыка настойчиво навязывала мне этнически чуждый стиль макияжа. Рука сама собой тянулась нарисовать раскосые очи со стрелками до висков.
– Фу! – Юля лаконично выразила свое отношение к реальности, данной ей в ощущениях, и спрятала голову под подушку.
– Давай вставай, – велела я. – Некогда валяться. Ты не забыла, что сегодня идешь со мной?
– У-а? – донеслось из-под подушки.
Это тоже было похоже на китайский.
– Куда-куда, в библиотеку, – ответила я, покосившись на недвижимое тело в постели. – В храм знаний и сокровищницу литературных произведений…
