Цезарь говорит о постоянной внутренней войне между кельтами как о чем-то, что уже осталось в прошлом. Он пишет: «До прихода Цезаря им приходилось почти ежегодно вести или наступательные, или оборонительные войны». Военнопленные иногда приносились в жертву богам. Цезарь говорит: «Перед решительным сражением они обыкновенно посвящают ему (Марсу) будущую военную добычу, а после победы приносят в жертву все захваченное живым, остальную же добычу сносят в одно место».
Таким образом, религия играла огромную роль в поведении кельтов как в битве, так и в других сферах жизни. Для начала сражения были счастливые и несчастливые дни. Предзнаменования нередко заставляли воина, жаждущего сражаться, избегать битвы. Например, считалось, что увидеть журавля – к беде для воина, отправляющегося на битву. В одном ирландском тексте говорится, что увидеть трех журавлей бога Мидира уже достаточно для того, чтобы воин потерял весь свой боевой пыл и ловкость.
Одной из непременных черт межплеменной волны было устройство лагеря. В «Похищении быка из Куальнге» Айлиль говорит своим воинам: «После той песни повелел Айлиль ставить шатры и палатки, готовить питье да кушанья и всем приниматься за трапезу, а музыкантам играть, ибо еще ни в одном лагере не случалось ирландцам стерпеть столь тяжкую и многотрудную ночь, как та, что выпала накануне. Расположились они лагерем и поставили шатры, приготовили напитки и кушанья, и все отведали их под благозвучные напевы».
Как мы уже видели, боевые действия во время «похода», судя по всему, подразумевали передвижение едва ли не всего племени. Страбон говорит о кельтах: «Переселения у них совершаются легко, так как они движутся толпами со всем войском или, вернее, поднимаются всем родом, теснимые другими, более сильными племенами».
Война, оружие и геройские подвиги были настолько характерной чертой повседневной жизни языческих кельтов, что можно сказать даже, что они были самой характерной чертой, вокруг которой возникло огромное количество всевозможных легенд и преданий. Они стали темой множества саг. Ранние валлийские «Триады»
[35]
, которые содержат огромную долю древней языческой традиции и морали, изобилуют упоминаниями о войне и геройских подвигах. Одна из триад, например, озаглавлена «Три столпа острова Британии», другая – «Три барда с алыми копьями острова Британии». В другой Артур говорит: «Вот три моих боевых всадника – Менедд и Ллюдел с нагрудным панцирем, и столп валлийцев – Карадауг». В другой триаде говорится о «Трех битвовенчанных героях острова Британии», еще в одной – о «Трех плахах острова Британии» и так далее. То есть традиция везде связана с битвой. Культовые легенды вспоминали о борьбе богов, преследовавших свои бессмертные цели и вступавших в битву, чтобы достичь их; часто в таких сагах упоминается о помощи смертных героев. Издавались законы, регулирующие поведение в сражении, в честь героя-триумфатора задавались пиры, которые нередко переходили в дальнейшие сражения и кровопролития. Влиянием среди кельтов пользовались только воинственные аристократы – могущественные, дикие, смелые, непостоянные, помешанные на личной славе и готовые сражаться за честь своего собственного племени или партии.
Мы уже видели несколько варварских описаний кельтских героев, вызывающе одетых в блестящее вооружение и доспехи и стремящихся на поиски приключений. Для контраста мы приведем в конце этой главы пассаж из средневековой валлийской литературы, не менее варварский по сути, чем ирландские сказания, однако здесь первобытный элемент слегка приглушен и частично замаскирован изяществом и элегантностью языка, который сохраняет свое воздействие даже в переводе. Это рассказ о юном будущем герое Кулухе, который путешествует ко двору короля Артура, желая, чтобы его посвятили в воины, и в поисках приключений: «И юноша сел на коня светло-серой масти, четырех зим от роду, крепкого в ногах и хорошо подкованного, с уздечкой и седлом из чистого золота. На ногах его были серебряные шпоры, а в руке он держал копье толщиной с руку сильного мужчины. Разило оно стремительней, чем капля росы падает с ветки на землю в июне, в самую росную пору. На боку его висел меч в золотых ножнах, на лезвии которого тоже был золотой узор, а на рукояти – золотой крест, призывающий благословение Небес; и там же был узор из слоновой кости. И впереди него бежали две белые борзые с рыжими пятнами, с ошейниками из красного золота. На нем был пурпурный плащ, на каждом конце которого висело по золотому яблоку ценой в сотню коров. И дороже трех сотен коров были его сапоги кроваво-красного цвета, доходящие до колен. И когда он скакал, трава не гнулась под ним из-за легкости и быстроты коня, на котором он подъехал к воротам дворца Артура».
Дороги и повозки
В кельтские времена воины отправлялись на битвы в повозках. Проходил обмен товарами: иноземным торговцам кельты предлагали деньги и рабов в обмен на экзотические вещи. Люди перемещались по стране со всем своим хозяйством и добром и селились в новых местах; по древним дорогам умершие попадали на место своего последнего упокоения, которое одновременно могло быть святилищем и местом религиозного культа. Очевидно, что для всей этой деятельности, для путешествий туда и обратно, нужны были дороги, и этот аспект кельтской жизни никак нельзя игнорировать. Однако в то же время это чрезвычайно трудная тема, поскольку сведения о дорогах как в кельтских странах, так и в других частях варварского мира в доримское время весьма скудны и неудовлетворительны. Только в I и II веках н. э., при римских императорах, появилась огромная европейская дорожная сеть. Некоторые считают, что это стало возможным потому, что и до этого существовала эффективная система местных дорог, которую римлянам оставалось только усовершенствовать, однако вопрос этот спорный. Данные о водном транспорте гораздо полнее, чем о дорогах и путешествии по земле в целом.
Что касается самих дорог (и если они вообще существовали), то надо полагать, что они были построены довольно грубо и встречались не так уж часто. Однако уже само использование колесного транспорта говорит о том, что были какие-то постоянные пути проезда, которые поддерживались в рабочем состоянии. Обычай сражаться и путешествовать в колесницах также предполагает существование нормально функционировавших дорог и путей. Любой, кому приходилось путешествовать по проселочным дорогам западной Шотландии (да и в других местах) после долгой засухи и во время ветра, конечно, лучше поймет те пассажи из «Похищения быка из Куальнге», где описываются такие условия. Посланник королевы Мак Рот видит нечто необыкновенное на равнине перед ним. Он не может понять, что это, и идет к Айлилю и Медб, чтобы спросить у них. Великий герой Фергус знает, в чем дело.
«Нетрудно ответить, – сказал тот, – серый туман, что увидел Мак Рот между небом и землей, был лишь дыханием героев и их лошадей да облаками пыли с земли и дорог, что увлекаются ветром, становясь серой дымкой в облаках и воздухе».
Далее Фергус говорит: «Стаи бесчисленных, дивных, невиданных птиц были пылью с дорог и земли, что поднималась от ног и копыт лошадей и неслась вслед за ветром».
