— Все хорошо?
— Да, — ответила я, устремляясь вперед. — Не останавливайся, надо бежать.
— Что случилось с Реном? — спросил он, следуя за мной по пятам.
— Он постарается выиграть для нас время.
Мы перелетели через безукоризненно подстриженную живую изгородь и продолжали мчаться вперед, огибая помпезные мраморные фонтаны.
— Ты уверена, что ему можно доверять? — спросил он слегка сердито.
— Да. За Рена не волнуйся. Главное, уйти отсюда живыми. А мы еще не были в доме.
На ступенях замка мы оба обернулись людьми. Шей открыл дверь, схватил меня за руку, и мы помчались вверх по лестнице. Звук наших торопливых шагов отдавался эхом в гулких коридорах. Мы опрометью бежали по восточному крылу замка. Сквозь высокие окна лился лунный свет. Тени разной формы и глубины лежали на стенах и мраморном полу. Нервы были напряжены до предела, но я сдержалась и не отпрянула, когда мы пробежали мимо каменного инкуба.
Шей распахнул дверь своей комнаты.
— Отлично. Давай возьмем то, что нам нужно, и поскорее уберемся отсюда.
Он вытащил из шкафа походный рюкзак; я караулила дверь. Шей держал в руках ворох одежды.
— Давай захвачу для тебя джинсы и свитер. Они тебе будут велики, но все лучше, чем твое платье, — сказал он, оглядев меня. — Вот только ботинок для тебя подходящих нет, а жаль.
Я покраснела и посмотрела на мокрый от снега подол платья. Вся его нижняя часть стала практически черной от грязи.
— Все нормально. На мне бальные туфли с плоской подошвой. В них можно ходить. А вот от свитера и джинсов не откажусь.
В течение некоторого времени Шей смотрел на меня. От его взгляда снова появилось ощущение, как будто кожу лижут языки нежаркого пламени. Шей вышел из оцепенения и бросил мне пару джинсов и свитер из нежной овечьей шерсти.
— Я… Я отвернусь… Переодевайся.
— Хорошо, — тихо ответила я, стараясь достать пуговицы на спине. После трех неудачных попыток я выругалась и подумала о том, что Брин забыла объяснить мне, как снять платье. Потом я вспомнила о Рене и покраснела. В душе роились противоречивые желания.
— Все в порядке? — спросил Шей, не оборачиваясь.
Сердце бешено забилось.
— Помоги мне расстегнуть платье.
— Что?
Я не видела его лица, но легко представила себе его потрясенный вид.
— Платье придумала мама, а Брин помогла мне его надеть. На нем миллион маленьких пуговиц, и я не могу до них дотянуться. Помоги мне, и давай убираться отсюда.
— А, вот оно что. Хорошо, — ответил Шей, подходя ко мне сбоку. Я быстро повернулась к нему спиной.
Он расстегнул примерно половину пуговиц, когда я услышала изумленный вздох.
— Что случилось? — спросила я, слегка поворачивая голову, но не в силах разглядеть его лицо.
— На тебе нет бюстгальтера, — сказал он, тяжело дыша.
— Да, так устроено платье, — объяснила я. — Бюстгальтер в него как бы встроен. Давай же, Шей, снимай с меня это чертово платье!
Он немного помолчал, и я почувствовала, как он продолжает расстегивать пуговицы. Потом вдруг рассмеялся.
— Да что такое? — спросила я.
— Я не так представлял себе этот момент. Думал, что обстановка, в которой ты попросишь меня снять с тебя одежду, будет несколько иной, — сказал он нежно.
— Ты себе это представлял? — спросила я, пытаясь отстраниться от него, но он крепко сжимал в руках края платья.
Потом я почувствовала, что он отпустил один край и обнял меня за талию, а другой рукой дотронулся до обнаженной спины между лопатками. Рука его медленно спускалась ниже. Я задрожала от наслаждения и закрыла глаза. Горячие губы прижались к тому месту, где шея, плавно изгибаясь, переходит в плечо. От этого места по всему телу начало распространяться тепло, захватившее сначала плечи, потом грудь, все дальше и дальше, пока не захватило все тело. Весь мир куда-то исчез, как всегда, когда он дотрагивался до меня.
Платье неплотно прилегало к телу, и рука Шея проникла в пространство между ним и моим разгоряченным телом, оказавшись у меня на животе. Он притянул меня к себе. Наши тела были крепко прижаты друг к другу, я ощущала каждый сантиметр его тела. Мы стояли рядом, дышали в такт, и я чувствовала, что желание переполняет его так же сильно, как меня. Я посмотрела на постель. Он мог бы легко отнести меня туда.
Нет. Нельзя. Не так, как сейчас. Опасность могла подстерегать нас прямо за дверью спальни.
— Не надо, — тихонько попросила я, чувствуя, как рассудок борется с чувствами. — Пожалуйста, не сейчас.
Я отстранилась от него, стараясь загнать внутрь поток чувств, пробужденных его прикосновениями. От желания все внутри заболело, и мне потребовалась вся сила воли, чтобы не думать о нем. Я закрыла глаза, перед внутренним взглядом пронеслись лица моих товарищей по стае. Я испугалась, подумав о том, что, вполне возможно, никогда уже их не увижу. Вот и лицо Рена. Я проглотила подступивший к горлу тугой комок и крепко прижала к груди расстегнутое платье.
— Да, я помню. Если я поцелую тебя, то лишусь руки, — сказал Шей. — Прости, момент был таким захватывающим.
Шей вернулся к пуговицам и стал расстегивать их с отрешенным видом.
Я откашлялась, желая, чтобы голос звучал более уверенно, чем это было на самом деле.
— Все в порядке. Нужно торопиться. Не будем отвлекаться.
Шей отпустил края платья.
— Теперь ты сама сможешь от него избавиться. Я буду в зале.
— Думаю, это хорошая мысль, — согласилась я, покачивая бедрами, чтобы освободиться от платья. Выбравшись из него, я с облегчением натянула свитер и джинсы, распустила волосы и оторвала от платья ленту, чтобы завязать их в пучок.
Раздался странный треск, как будто кто-то тяжелый пытался пройти по слишком тонкому льду. Дыхание мое участилось.
— Калла, — позвал меня Шей из-за двери. — Когда я не вижу твоей наготы, сразу вспоминаю, что мы в серьезной опасности. Поторопись, пожалуйста.
— Все готово, — отозвалась я, хватая книгу Хранителей с тумбочки возле кровати Шея и засовывая ее в наскоро собранный рюкзак.
— Где Халдис?
— Уже положил, — сказал Шей, хлопая по рюкзаку. — Я его прятал в глубине шкафа с одеждой.
— Что такое?
Я нагнулась и посмотрела на мелкие осколки мрамора, которыми был усеян пол.
— Где статуя? — спросила я тихо. — Здесь была статуя инкуба.
— Что? — переспросил Шей хриплым голосом.
Над головой послышался легкий шорох, напоминавший шелест сухой листвы на осеннем ветру. Я поняла голову вверх. С высоты мне улыбнулся инкуб. Он расправил крылья и отцепил от потолка длинные когти.
