— Фантастически, — промурлыкал брат в ответ.
— Это что же такого фантастического произошло, братишка? — поинтересовалась я, подпирая рукой подбородок.
Он сел прямо, расправил плечи и оттолкнул книгу так сильно, что она, проехавшись по постели, слетела на пол.
— Тебе разве не по ней надо готовиться? — спросила я, указывая на поверженную антологию.
Брат не обратил на мой указующий перст ни малейшего внимания.
— Надо поговорить, — заявил он, приосанившись для пущей официальности. — Речь идет обо мне и Брин.
— Вот как? — произнесла я и подергала за покрывало.
Лицо брата приняло озабоченное выражение.
— Да, обо мне и Брин.
О боже. Я ждала чего-то подобного. Бедный Ансель.
— Ну, нет необходимости повторять, я и в первый раз все отлично слышала. Так что ты хотел рассказать о вас двоих?
— Да ну тебя, Кэл, — сказал брат. — Ну, мне что, разжевывать все для тебя нужно?
— Вероятно, на этот раз да, — согласилась я, понимая, что он хочет сказать, но в душе надеясь, что речь все-таки пойдет не о том, о чем я подумала. Если бы Ансель хотел поговорить о чем-то другом, пожалуй, для всех нас было бы лучше. Шея брата медленно начала краснеть. Он покашлял.
— Ну, ты не заметила, как я…
Он покачал головой и с силой ткнул кулаком в подушку, заставив меня засомневаться в ее долговечности. В воздухе между нами закружились гусиные перышки.
Я выпрямилась.
— Так, давай рассказывай, в чем дело.
Ансель медленно опустил голову, потом поднял ее, словно повторяя про себя заготовленную речь.
— Я хочу быть с ней.
Он набрал в легкие побольше воздуха и, решившись, выложил все, что хотел сказать.
— Когда будет создана новая стая, я бы хотел, чтобы Брин стала моей второй половинкой.
— Ансель! — воскликнула я, поняв, что все еще хуже, чем я ожидала.
— Понимаешь, Кэл, я люблю Брин. Очень сильно. До смерти. Со мной случилось все то, о чем пишут в книжках и показывают в кино. Кроме нее, мне в жизни ничего не нужно, — объяснил брат. — Я должен был с тобой поговорить. Я обещал ей.
Я знала, что должна ответить. Слова отчетливо звучали в моей голове, но вскоре их заглушила другая мысль. Мне захотелось задать брату вопрос.
— А что она тебе сказала?
Лицо Анселя вспыхнуло.
— Она позволила мне поцеловать себя. И мне показалось, что ей понравилось.
Я зарычала, потому что обстоятельства этого требовали, но в душе почувствовала облегчение. Может быть, все не так уж серьезно.
— Боже, Эн, это ведь Брин. Она все в жизни хочет попробовать хотя бы однажды. — Я указала рукой в конец коридора, где недавно скрылась Брин. — Я пришла домой, и она поняла, что не успеет скрыться до моего появления. Прости, малыш, но, думаю, она сейчас в ужасе бежит домой.
— Ну, нет, — ответил брат. — Она просто испугалась, что ты разозлишься. Она всерьез уверена, что ты можешь откусить ей ухо в припадке гнева.
— Значит, так, — продолжила я, от души надеясь, что Ансель не воспримет мои слова слишком близко к сердцу. — Я знаю, что ты без ума от Брин с тех пор, как ты был еще маленьким волчонком, но я тебя прошу, не нужно слишком уж обольщаться.
— Калла, не спеши, — сказал Ансель. — Я уже не тот маленький брат, которого ты привыкла видеть. Можешь мне поверить на слово.
— Ты чертовски уверен в себе, — осторожно ответила я, наблюдая, как он обнажает в ослепительной улыбке все тридцать два зуба.
Брат потупился, прикрыв серые глаза вуалью ресниц.
— Ты думаешь? А что, если я скажу тебе, что Брин позволила мне целовать себя четыре часа подряд?
— Что? — спросила я, чуть не свалившись с кровати.
— И дело не ограничилось поцелуями, — заверил брат, и лицо его приобрело дьявольское выражение.
— Ансель! — воскликнула я изумленно, понимая, что все было не так, как я себе это представляла.
Брат подскочил на матрасе. Глаза его горели веселым огнем.
Я перекатилась на живот, схватила подушку и впилась в нее зубами.
— Слушай, Кэл, я думаю, тебе стоит порадоваться за нас. Мы любим друг друга, — сказал Ансель и несколько раз легонько ткнул меня кулаком под ребра.
Я выпустила из зубов край подушки и повернулась к нему лицом, крепко прижав к бокам кулаки.
— Для нас эти вещи не важны. И мне все равно, о чем написано в книжках и что показывают в кино. Мы живем не по тем законам, по которым живут люди! — отчеканила я. — Ты знаешь об этом, Ансель.
— Знаю, знаю, — ответил он, избегая смотреть мне в глаза. — Но отец говорил, что Хранители прислушиваются к рекомендациям вожаков. И раз уж ты знаешь о наших с Брин чувствах, ты могла бы поспособствовать этому.
— Да, я могу, — согласилась я. — Но гарантировать что-либо не в моих силах. Пары составляют Хранители. За ними всегда последнее слово.
— Если верить отцу, Люмина всегда в точности следовала его советам.
Глаза брата горели такой надеждой, что у меня сердце кровью обливалось.
— Да, это правда. Но Люмина не будет нашей госпожой. Помнишь? Я тебе рассказывала утром. Нами будет руководить Логан.
Я говорила, чувствуя себя так, словно кто-то тыкал меня в живот острым ножом.
— Если он прикажет Брин и Мэйсону составить пару, я ничего не смогу поделать.
Я ожидала, что Ансель разразится бурей протеста, но он рассмеялся. Я нахмурилась, наблюдая, как он падает на кровать, заходясь в истерическом хохоте.
— Да уж, это будет нечто.
— Э-э… а в чем соль шутки? — спросила я. — Мне кажется, это серьезный разговор.
— Да, да, все правильно, Калла. — Он изумленно посмотрел на меня. Я сидела и не знала, что сказать. — Ты что, действительно не знаешь?
— О чем я не знаю? — спросила я, чувствуя себя человеком, не оценившим шутки, которая смешит всех вокруг.
Ансель взял единственную неизорванную подушку, оставшуюся на постели, и крепко сжал ее кулаками.
— Мэйсон — гей.
— Ты шутишь. Мэйсон? — переспросила я. — Мэйсон — гей?
Ансель вздохнул.
— В этом-то и проблема с вами, вожаками. Вы так заняты всеми этими делами с образованием новой стаи, что не замечаете того, что происходит под самым носом.
— Мэйсон? — повторила я, смущенная тем, какое сильное удивление прозвучало в моем голосе.
— Он встречается с Невом уже целый год, — сообщил Ансель, переворачиваясь на живот.
— С кем? С Невом? А кто такой Нев? — хмуро спросила я.
