Шей изобразил руками пантомиму, которая напоминала поднимающийся в воздух дым.
— В ночь Самайна Хранители обновляют запасы энергии. В этот день стена, разделяющая миры, тоньше всего.
Шей перестал махать руками.
— Какие миры?
— Наш и нижний.
— Звучит страшно, — прокомментировал он, хватая ручку и делая запись в блокноте. Я обратила внимание на то, как тряслись его руки. Глядя на них, я гадала, был ли причиной дрожи страх или подавленное желание, которое все еще сотрясало мое собственное тело.
— Да, наверное, это страшно, — согласилась я. — На наше счастье Воины ходят в дозоры только по периметрам. Мне никогда не приходилось видеть, что они там делают.
Внезапно меня начало мутить.
— Ух ты, — воскликнул Шей, пристально глядя на меня. — Ты вся зеленая. Что случилось?
Я схватилась за край стола, надеясь, что головокружение не усилится.
— В этом году мне придется это увидеть.
Сама того не замечая, я впилась в крышку стола ногтями так, что оторвала от нее тонкий слой пленки, защищавшей поверхность.
— Это почему? — спросил он, наклоняясь вперед.
— В этом году церемония будет изменена. Потому что именно эту ночь они выбрали для заключения союза, и я буду там.
— Ты знаешь, что там будет происходить? — спросил он, бледнея.
— Нет, — ответила я. — Ритуал заключения союза хранится в секрете. Я почти ничего об этом не знаю.
— Это плохо, — сказал он тихо. — Впрочем, как и все, что с этим связано.
— Прекрати, Шей, — потребовала я, пытаясь углубиться в чтение книги.
— Я не понимаю, почему ты стараешься так слепо следовать правилам, — сказал он, игнорируя мой запрет. — Насколько мне известно, Рен встречался с половиной города.
Он посмотрел на меня, ожидая, по всей видимости, что я буду шокирована его заявлением.
— Все знают об этом. Это не важно. Это был его выбор, — ответила я, не отрывая глаз от стола. — Кроме того, для него действуют иные правила.
— А, значит, мальчики — это мальчики, а девочки должны вести себя хорошо? — усмехнулся Шей.
— Я — вожак, — заявила я, обхватывая ногами ножки стула. — Меня никто не имеет права тронуть. Это закон Хранителей.
— А Рен, значит, может трогать, кого хочет? — спросил Шей. — Похоже, он так и делает.
— Он тоже вожак, но он — мужчина. Охотничий инстинкт — часть его натуры, — сказала я и еще сильнее сжала ножки стула.
Дерево жалобно запищало. Я могла прочесть в глазах Шея вопрос, который должен был последовать, но мне очень не хотелось, чтобы он прозвучал. Шей сдвинул брови.
— Но, если ты такой же вожак, как и он, разве охотничий инстинкт не должен быть частью и твоей натуры?
Я ничего не ответила. Мои ноги, казалось, горели огнем.
— И я дотрагивался до тебя… — сказал он, шевеля пальцами, словно жалел, что не может коснуться меня снова.
Интересно, он хочет меня так же сильно, как я его?
— Мне не следовало позволять тебе делать это, — сказала я, чувствуя, что мое тело вновь становится безвольным и мягким. — Можем мы поговорить о чем-нибудь другом?
— Но это несправедливо… — пожаловался он, протягивая ко мне руку.
Я отстранилась.
— Здесь речь о справедливости и не идет. Все это относится к традициям, а Хранители придают им огромное значение.
— А как же… — начал было он, но оборвал себя на полуслове.
— День заключения союза вот-вот наступит, — сказала я, пряча руки под стол. — Я не свободна. И, кстати, чтобы ты знал, Рен больше ни с кем не встречается и уже не будет.
— А с тобой он встречается? — спросил Шей, захлопывая крышку ноутбука.
— Все не так просто, — ответила я. — Хотя, если подумать, то просто. Я принадлежу Рену, а не тебе.
Шей осел на стуле.
— Терпеть не могу этого парня. Он ведет себя так, словно ты его собственность.
— Ты не понимаешь, — заявила я, испытывая неловкость от бессмысленности разговора. — И ты не поцелуешь меня снова, Шей Доран.
— Я бы не стал этого обещать, — ответил он.
Я отвернулась, чтобы скрыть яркий румянец, охвативший мои щеки. Я бы и не хотела, чтобы он это обещал, но у меня не было выбора. Нужно немедленно это прекратить.
— Хорошо, — сказала я, стараясь, чтобы мои слова звучали холодно и безапелляционно. — Я уверена, что ты отлично сможешь справиться в жизни с одной рукой.
Шей мгновенно убрал руки со стола.
— Ты этого не сделаешь.
Я засмеялась.
— Тебе придется решать, хочешь ли ты рискнуть рукой.
Он поежился и шепотом произнес что-то, чего я не поняла.
— Прости, что ты сказал?
По телу распространилась волна разочарования, даже живот свело. Я определенно хотела, чтобы он снова прикоснулся ко мне, и ругала себя за то, что сказала, и его за то, что мне стало так нехорошо.
— Как приятно сознавать, что я попался на удочку целомудренной девственницы, — сказал Шей.
Лицо его помрачнело от гнева, как небо перед грозой.
— Как ты сказал?
— Забавный исторический факт.
Голос его звучал холодно, почти враждебно. Я ощетинилась.
— Ну, знаешь, в старые времена существовал целый институт крайне привлекательных, но недоступных дев. Если они нарушали обет безбрачия, их хоронили заживо.
— Хоронили заживо? — спросила я, ежась от ужаса.
Интересно, Хранители сделают со мной то же самое, если узнают о наших встречах с Шеем? Я, конечно, догадывалась, что последствия обязательно будут, если кто-то, кроме Рена, дотронется до меня, но никогда не думала о том, насколько суровыми они окажутся.
— А того, кому «посчастливилось» совратить с пути истинного священную девственницу, предавали публичной казни, — закончил он.
Я внезапно почувствовала себя опустошенной. Меня пугало наказание, но то, что могло случиться с Шеем, пугало несравнимо больше.
— Мне кажется, стоит извлекать уроки из истории, — сказала я тихо, стараясь скрыть дрожь в голосе.
— Мы живем не в Древнем Риме, — отрезал Шей.
— А теперь, коль скоро мы закрыли этот вопрос, — продолжила я, не обращая внимания на сердитое выражение, с которым он смотрел на меня, — давай вернемся к тому, что для нас сейчас важнее всего.
Он внимательно смотрел на меня.
— Ну, пожалуйста, — добавила я тихо.
— Хорошо, — согласился он, открывая ноутбук. — Если принять на веру теорию о том, что я и есть этот самый отпрыск, что это нам дает?
