— Слушаю.
— В школе я слышал много разговоров о каком-то событии, которое называется Кровавой Луной, — сказал он, беря в руки латинский словарь. Я видела, что он перелистывает страницы только для вида; на самом деле в книгу Шей не смотрел. — Я так понимаю, что это событие произойдет через несколько дней.
— Ага.
Не ходи туда, Шей. Пожалуйста, не ходи.
— Так в чем там дело? — спросил он, откидываясь на спинку кресла.
— А, — сказала я, чувствуя некоторое облегчение. — Ну, скажем так: полностью это событие называется Бал Кровавой Луны, но все говорят Кровавая Луна, потому что так короче. Довольно странное мероприятие — смесь первого бала и вечеринки на Хэллоуин. На бал приезжают родители ребят, я имею в виду, из числа людей, живущих при школе. После бала ребята разъезжаются на осенние каникулы. Там всегда играет камерный оркестр и много пьют, и предъявлять удостоверение личности не требуется. Дурацкое мероприятие, но, как правило, веселое. Если ты имеешь отношение к нашей школе, не важно, ученик ты или родитель ученика, ты можешь туда прийти. Во время бала ученики безудержно пьют и танцуют в дурацких одеждах, которые никогда бы не стали надевать в повседневной жизни.
— А почему эта вечеринка называется Кровавой Луной? — спросил Шей.
Я растопырила пальцы, как карты в руке игрока.
— Потому что оно проводится в день первого полнолуния после сбора урожая. Это полнолуние так и называется — кровавая луна.
Он встал, подошел к окну и стал следить за тем, как листья падают с деревьев.
— Но почему кровавая?
— Потому что в полнолуние в это время года лучше всего ходить на охоту. В лесу светло, почти как днем.
Руки и ноги задрожали, когда я подумала об охоте.
— Время Большой охоты. Кровавую луну иногда называют охотничьей луной. В этом году полнолуние случится тридцать первого октября. Обычно оно бывает раньше, но так уж есть.
Он обернулся и посмотрел на меня.
— Не проще было назвать ее балом на Хэллоуин? Или ваши господа что-то имеют против большого количества сладостей и тому подобного?
Я отвлеклась на минуту и попыталась представить себе, кем может нарядиться Логан, учитывая его странный вкус и садистские выходки.
— Нет. Помнишь, я говорила тебе, что мы празднуем Самайн. Хэллоуин не настоящий праздник. Хранители всегда отличались консерватизмом, уважали традиции и то, что было изобретено много веков назад. Поэтому бал и называют Кровавой Луной, ведь так было всегда.
Когда я упомянула о традициях, в животе стало как-то нехорошо.
— И туда все приходят? Не только люди? — сказал он, будучи, очевидно, не в силах скрывать волнение.
Я кивнула и с тревогой посмотрела на него, гадая о причине его нервозности.
— Это хорошая вечеринка, туда все приходят. Кровавая Луна и выпускной бал — это фактически единственные мероприятия, на которых могут встретиться все ученики школы. Я думаю, они и проводятся только для того, чтобы придать видимость нормальности всему происходящему для учеников-людей.
Шей коротко, ритмично постучал руками по крышке стола, а потом, решившись, продолжил:
— Ну, надеюсь, ты простишь меня за то, что до вечеринки осталось так мало времени, но я — обычный парень, а обычные парни забывают подумать об этом заранее. Могу я предложить тебе пойти на бал со мной?
Мое сердце ушло в пятки. Случилось то, чего я больше всего боялась.
— Калла?
Я не хотела на него смотреть.
— Ты мне что-нибудь ответишь?
— Я не могу, — сказала я тихо, решившись, наконец, взглянуть на него.
Он нагнулся ко мне через стол. На лице его появилась недружелюбная улыбка.
— Почему?
— Я пойду туда с Реном. Вернее, мы зайдем туда, но только на два часа. Бал проводится в день заключения нашего союза.
Я отвела глаза и сделала вид, что внимательно разглядываю иллюстрацию в книге.
— Забудь об этом.
— Да не могу я всерьез воспринимать ваш «союз», Кэл, — сказал он отрывисто. — Сама посуди: ты и твой волчий принц соединяете ваши жизни на веки вечные. И только по той причине, что кто-то сказал вам, что так должно быть. Да это чушь собачья, и ты прекрасно знаешь об этом. А Рену даже некогда задуматься о том, как ему повезло, что ему досталась ты, потому что он слишком занят укладыванием в постель других девчонок из нашей школы.
— Да ничего подобного! Может, оставишь Рена в покое?
Я выпрямилась и сердито посмотрела на Шея.
— Ты болтаешься с нами почти каждый день, и он относится к тебе с уважением, даже несмотря на то, что ты выкинул в баре и какими щенячьими глазами ты постоянно на меня смотришь.
— Щенячьими глазами?! — выпалил Шей, вскакивая на ноги. Он отбросил в сторону стул и принялся запихивать книги в рюкзак.
— Шей… — начала я, заламывая руки и чувствуя, что мне снова очень нехорошо.
— Ну, теперь я хотя бы знаю твои истинные чувства ко мне, — сказал он дрожащим от ярости голосом и резко застегнул молнию на рюкзаке.
Я вскочила на ноги, подбежала к нему и накрыла его руки своими.
— Пожалуйста, прекрати. Это не так, на самом деле я тебя…
Я закашлялась, понимая, что никогда не смогу сказать то, что чуть было не вырвалось у меня.
— Что ты меня? — спросил он, хватая меня за руку и притягивая к себе. Другой рукой он взял меня за подбородок и погладил большим пальцем по щеке. Под кожей тут же загорелся знакомый огонь. Я отстранилась и отбежала, исступленно мотая головой.
— Пожалуйста, не надо. Я не могу.
Я выругалась и вытерла горячие слезы, которые внезапно потекли по лицу. Я себя не узнавала: раньше никогда не плакала, а теперь то и дело приходилось напрягать все силы, чтобы не разрыдаться.
— Калла.
Я посмотрела на него и увидела, как он испугался моих слез.
— Боже мой, прости меня. Я не должен был ничего говорить.
Мы вернулись к работе, храня напряженное молчание. Шей надел наушники и включил музыку так громко, что я слышала гитарные пассажи, даже не напрягая слух.
Небо за окнами совсем почернело, когда Шей резким движением выдернул наушники. Я вопросительно посмотрела на него.
— Союз будет заключен вечером в день Самайна? — спросил он. — В тот же вечер будет школьный бал?
— Перестань, Шей, — попросила я, потирая виски. — Я просто не в состоянии уже об этом говорить.
— Нет, я сейчас не о тебе, — пояснил он, указывая на книгу Хранителей. — Я о дате.
— Да, союз будет заключен в день Самайна, — ответила я, нахмурившись. — Тридцать первого октября.
