— Нет, почти ничего, — сказала я, передавая листки Шею. — Ты написал свои комментарии; мне нечего к ним добавить.
— Как ты думаешь, что такое «дитя урожая»? спросил он, хмурясь от того, что с трудом разбирал свой собственный почерк.
— Я думаю, что для нас это означает новые поиски, — ответила я, садясь в кресло.
— Держи, — сказал Шей, подталкивая ко мне книгу, которая скользнула по полированной крышке стола прямо ко мне в руки. — Я подумал, что будет лучше, если ты сама это прочтешь.
Я открыла ее и прочитала название, написанное от руки на титульном листе. «Хроники Халдиса». Часть летописи, которую я держала в руках, относилась к первым пяти годам моей жизни.
— Здесь написано о матери Рена? — спросила я тихо.
Он кивнул. Я замолчала и принялась перелистывать книгу, пока не нашла нужную запись. Шей следил за мной, не произнося ни слова. Когда я закрыла книгу и вытерла слезы с лица, он пошевелился.
— Там было и о моих родителях, — сказала я. — Хранители отдали Найтшейдам приказ преследовать Ищеек. — Но никто из членов стаи не знал… Они не знали, что случилось с Коринной. Хранители отдали ее призраку.
— Калла, — сказал он, протягивая ко мне руку, но я отпрянула и покачала головой.
— Со мной все в порядке, — ответила я, подходя к винтовой лестнице, ведущей на один из балконов. — Нам нужно работать.
Спустя двадцать минут я вернулась с целой стопкой книг в руках и положила их на стол. Я грустно улыбнулась Шею и начала читать.
Мы сидели рядом, и тишину библиотеки нарушал лишь иногда скрип карандаша, двигавшегося по бумаге, да шелест переворачиваемой страницы. Комната постепенно заполнялась тенями, и высокие часы в углу пробили, сигнализируя нам о том, что прошел еще час.
Я обратила внимание на один из параграфов в книге, которая была посвящена ритуалам, проводимым во время языческих праздников.
— Ух ты, — сказала я, перечитав его.
Шей зевнул и потер глаза.
— Что-нибудь нашла?
Я пробежала глазами по следующей странице книги. Она называлась «Великие ритуалы».
— Может быть, и нашла. Когда у тебя день рождения?
— Первого августа, — ответил Шей, не отрывая глаз от книги, которую он читал.
Я хлопнула в ладоши. Он подскочил от неожиданности.
— Что такое?
Я вскочила на ноги и изобразила праздничный танец.
— Это ты! Ты — дитя урожая. Эти термины употребляются в одном и том же контексте. Отпрыск и дитя урожая — одно и то же.
— О чем ты говоришь? — спросил он. — Мой день рождения в середине лета, а дитя урожая, как было бы логично предположить, должно родиться ближе к осени, когда люди и вправду собирают урожай, не думаешь?
— Нет, — сказала я, широко улыбаясь. — Мои поиски привели меня к другим выводам. Раз уж мне нужна была информация о Самайне, я подумала, что стоит почитать и о других праздниках. Первое августа, согласно Колесу Года, — праздник, который называется Лунаса, он обозначает окончание лета и начало осени, праздник урожая и солнечного жара. Ты — дитя урожая, иначе и быть не может. Мы, наконец, что-то нашли!
Он посмотрел на меня, моргнул, а потом глянул вниз, на измятый листок бумаги, который мы передавали из рук в руки целый день.
— Значит, это обо мне. Этот пассаж… О чем бы там ни говорилось, это случится во время праздника Самайн.
Я перестала улыбаться, глядя на его встревоженное лицо.
— Да, так и есть.
— Самайн, — пробормотал он. — Это же сегодня.
— Да, — сказала я, закусив губу. — Но ничего, что бы требовало твоего присутствия, на сегодня не запланировано. Да и не могло быть. Все Хранители заняты подготовкой к заключению союза. Они будут там. Сегодняшняя церемония не имеет никакого отношения к отпрыску. Ритуал посвящен созданию новой стаи.
— В пророчестве говорится о дате, верно? Но там нет указания на год. И в пророчествах речь всегда идет о будущем, так?
— Ты хочешь сказать, что речь идет о событии, которое случится в отдаленном будущем?
— Ну, да, должно быть, так, — кивнул Шей, но глаза его оставались тревожными. — По крайней мере, мы добились кое-какого прогресса, — сказал он, глядя на часы. — Ты, кажется, сказала, что Брин приедет к тебе в пять тридцать, чтобы помочь приготовиться к этой твоей великой ночи?
— Да, а что?
— Сейчас шесть, — сказал он, разворачивая руку так, чтобы я могла видеть циферблат.
— Она меня убьет, — заметила я, лихорадочно запихивая вещи в сумку. — У нас не останется времени на то, чтобы пойти на Кровавую Луну.
— Я думал, вы собираетесь готовиться к церемонии, — нахмурился он.
— Так и есть, — пояснила я. — Но церемония будет проводиться недалеко от того места, где проходит бал. Имеющие отношение к ритуалу приходят на Кровавую Луну на пару часов, чтобы потанцевать и выпить за наше здоровье. Но через некоторое время мы уйдем на церемонию, не привлекая внимание людей, присутствующих на вечеринке.
— Понятно, — сказал Шей тихо.
Мне не хотелось от него уходить, но и сказать больше было нечего. Даже если бы мы посмеялись вместе, то не смогли бы смягчить нашу общую боль.
Я взяла пальто, он кивнул мне. Улыбка не могла скрыть грусти в глазах.
— Удачи, Калла.
Глава 31
— Так, это последняя, — сказала Брин, разворачивая меня, чтобы внимательно осмотреть.
— Зачем так много пуговиц? — спросила я, гадая, смогу ли я снять платье самостоятельно.
— Это для украшения, Калла. Твоя мама их любит.
Она показала мне щеточку для теней.
— Ты точно не хочешь немного подкраситься? Давай я хоть глаза тебе подведу. Будут выделяться.
— Нет, никакого макияжа, — сказала я, думая о том, зачем девушки хотят, чтобы у них «выделялись» глаза. Это звучало странно. — Я позволила тебе сделать мне прическу. Но я никогда не крашу лицо.
Я изо всех сил старалась не почувствовать себя плохо. Если что-то и начнет «выделяться», так это, скорей всего, мой желудок.
— Ты все испортишь, — сказала она, шлепнув меня по руке, когда я вознамерилась потрогать аккуратно скрепленный заколками бутон из локонов, который она со знанием дела соорудила у меня на голове.
— Трогать нельзя. Точно не хочешь, чтобы я тебе глаза подкрасила?
Я улыбнулась Брин. Она была великолепна. Вернее, неописуема. В ушах у нее были любимые ею кольца, свисавшие до самого подбородка, но теперь их бронзовый блеск оттеняло прекрасное шелковое платье цвета синих чернил с высокой талией. Оно сидело настолько хорошо, что, казалось, на плечи Брин снизошла частица вечернего неба, окутав ее таинственной полупрозрачной дымкой.
