Одо не только заложил основу будущего величия Клюни. Светские власти и сам папа призвали его реформировать и другие монастыри Франции, Италии и самого Рима. Это было не простой задачей, поскольку монахи не любили вмешательства в их дела настоятелей других аббатств. Во Флери (Франция) монахи яростно сопротивлялись самому появлению Одо в монастыре. Свидетель этой ужасной сцены позже подробно описал ее. Когда Одо в сопровождении двух епископов приблизился к монастырю, монахи, предупрежденные о его приезде, забаррикадировали вход в монастырь. Затем, вооружившись мечами и щитами, они вышли на крышу здания, «как будто чтобы метать камни и стрелы в своих противников». Другие, стоя на страже ворот, говорили, что скорее умрут, чем допустят к себе аббата из другого монастыря. Позже они послали к Одо своих представителей, чтобы продемонстрировать ему положения устава о независимости монастыря. Сопротивление длилось три дня, они даже угрожали убить Одо. Наконец не знакомый никому аббат взобрался на осла. На этом жалком животном, без сопротивления и невооруженный, он подошел к Флери. И тут же монахи «отбросили в сторону свое оружие, и бросились ему навстречу, и пали перед ним ниц». Таким образом, скромность помогла Одо подчинить себе мятежных монахов.
В другой раз на пути Одо встали жестикуляция, шипение и изменение лица, которые использовались вместо речи, когда монахи должны были нарушить обет молчания. Один из сторонников Одо, по имени Адольф, мыл его обувь, готовясь к обряду омовения ног, который должен был состояться по закону святого Бенедикта. Один из «нереформированных» братьев проходил мимо. «Скажи мне, где святой Бенедикт предписывает монахам мыть свою обувь?» – спросил он Адольфа сердито. Брат сделал ему знак не шуметь, так как монах нарушал обет молчания. И монах еще более сердито спросил его: «Кто ты такой, что пришел сюда и хочешь навязать свой закон тем, кто лучше тебя? Ты, как ястреб, нацелился на нашу собственность и отказываешься говорить. Господь не создал меня змеей, чтобы я лишь шипел, и он не создал меня быком, который только и может, что качать головой. Нет. Он создал меня человеком с языком – чтобы говорить». Он и дальше продолжал отпускать подобные замечания, а Адольф поспешно удалился.
Рис. 43. Аббат Хьюго и Матильда Тосканская молятся за Генриха IV
Святой Одо вовсе не был слеп ко всему злу, которое происходило за стенами монастыря. Он боролся с бесчеловечностью, жадностью и честолюбием феодальных баронов единственным оружием, какое было в его распоряжении, – бесстрашным обличением порока и духовным примером:
«Горе тем, кто умножает свое богатство на Сионе: вы великие люди, главы народов, которые составляют дом Израилев… мы должны воздавать должное, но не богатым за их роскошные одежды, а бедным, создателям всех этих богатств, ведь пиры имущих приготовлены на крови и поте неимущих».
Его сострадание к бедным и вера в силу прощения никогда не покидали Одо. Примерно в 936 году, когда Хьюго, король Ломбардии, осаждал правителя Рима Альберика, Одо пытался примирить их. Когда он в очередной раз выехал с этой миссией, какой-то крестьянин прицелился ему в голову из лука. Стоявшие рядом с громкими криками схватили человека за руки. «Тогда самый добрый из наших отцов занял несколько монет и, воздав добром за зло, сделал нападавшего своим союзником». Когда об этом случае узнал безжалостный Альберик, он хотел отрубить крестьянину руки. Но Одо умолял его не делать этого, и человек избежал несправедливости .
Одило, который правил в Клюни с 994-го по 1049 год, был великим строителем. Он говорил, что «нашел аббатство деревянным, а после себя оставил мраморным». Он не только украшал его мраморными колоннами, материал для которых привозили из отдаленных провинций, но также возвел прекраснейшие въездные ворота. При Одило во всех епархиях Франции в 1042 году был провозглашен Договор с Богом. Он также обратился к епископам Италии, умоляя их убедить феодальных магнатов принять его:
«С часа вечерни в среду до восхода понедельника пусть царит мир и существует договор между всеми христианами, друзьями и врагами, соседями и странниками, так что эти четыре дня и четыре ночи, круглые сутки, будет мир между людьми, и чтобы они занимались своими делами, не боясь нападения…»
Преемник Одило, Хьюго, был прежде всего государственным деятелем. Он часто бывал при дворе короля Франции, императора и папы римского, когда речь шла о серьезных государственных делах. Когда император Генрих IV и папа Григорий VII поссорились, Генрих был отлучен от церкви, император умолял Хьюго замолвить за него слово перед папой. Неудивительно, что престиж и богатство Клюни заметно возросли в это время. Чтобы символизировать растущую роль аббатства, Хьюго начал строительство новой базилики в 1088 году. Литургия вновь заняла центральное место в жизни монастыря. Музыка, драма и живопись также вносили свой вклад в рост его влияния. Церковные службы, и в частности месса, стали сложнее и дополнились элементами драматургии, а службы, наподобие той, о которой говорится в «Откровении монаха Эвшама», заложили основу мистических пьес, из которых, собственно, и развилась светская драма. Например, в Страстной четверг с церкви снимали большой крест и прятали за алтарем в течение пятницы и субботы. Затем перед вечерней в Пасху к нефу приближались три одетые в белое фигуры. Из гробницы раздавался хор ангелов: «Чего вы ищете здесь, слуги Христа?» – «Мы ищем Того, Кто был распят, Он посланец Небес!» – следовал ответ. «Его нет здесь. Он вознесся. Идите, и найдете свидетельства Его вознесения».
Для пасхальной службы церковь украшали гобеленами, а все скамейки покрывали коврами. Алтарь также был богато украшен: там были золотые распятия, образа святых – и все это было освещено светом многочисленных свечей. Вся церковь сверкала огнями, и свет этот отражался на богатых одеждах, на золоте, сверкающем мраморе и драгоценностях и на разноцветных гобеленах и коврах. До времени руководства монастырем аббатом Хьюго рвение и усердие монахов нейтрализовало всю эту роскошь. Однако равновесие монастырской жизни, столь мудро созданное святым Бенедиктом, было нарушено. Время работы было сокращено, чтобы увеличить время для литургий. Настоятели больше не жили одной жизнью со всеми монахами, не спали с ними в одних спальнях, не принимали вместе с ними пищу, не руководили их жизнью с любовью, пониманием и одновременно со строгостью любящих отцов. Теперь большую часть времени они проводили в судах, где защищали земные интересы аббатств, и при дворах правящих особ Европы.
Тем не менее Клюни по-прежнему оказывал значительное влияние на повседневную жизнь мирян. Великолепные литургии помогали – пусть иногда и косвенно – смягчить жестокий и воинственный характер того века. Дело в том, что среди мирян, и мужчин и женщин, все более распространялась привычка проводить часть дня в духовных исканиях. Чтобы помочь им в этом, монастыри использовали весьма простые, но действенные приемы. Были придуманы продолжения литургий, которые позже были сведены в одно целое – Часослов, который в позднее Средневековье широко использовался для индивидуальных молений. Королева Маргарита Шотландская (1033 г.) всегда начинала свой день, читая вслух эти короткие мотивы. Король Малколм, ее муж, человек неграмотный и типичный представитель тогдашних правителей и феодалов, был, подобно Вильгельму Аквитанскому, одним из тех, кто, если даже был «не способен презирать материальное богатство этого мира», восхищался теми, кого считал «праведниками в глазах Бога». О нем говорили, что он целовал и почитал священные книги, которыми пользовалась жена, и даже украсил ее любимый том золотом и драгоценностями.
