Эанна, главный храм Урука, похоже, владел почти всеми землями Вавилонии. В начале нововавилонского периода им управляли три главных администратора: шатамму (вероятно, этот титул означает «страж территории»), кипу («смотритель») и писец. Не исключено, что кипу был царским назначенцем, однако из документов следует, что он постепенно оказался оттесненным от участия в делах храма. Царь был вынужден принять меры, чтобы укрепить влияние своего представителя в храмовой администрации. Он имел определенные привилегии, связанные с храмом, например долю в некоторых доходах. Набонид на третьем году своего правления направил двух чиновников – «царского чиновника господина назначения» и «царского чиновника над царской казной», – якобы чтобы охранять его интересы, а в действительности в противовес власти шатамму. Известно, что в Вавилоне шатамму был ярым сторонником Набонида. Такое положение дел было в высшей степени непопулярным и в конечном счете изрядно поспособствовало его падению. Об этом нам известно из персидского стихотворного повествования о Набониде, в котором рассказ ведется с точки зрения его противников.
Зериа, шатамму, склонился перед ним,
Римут, зазакку, склонился с ним,
Они установили инструкции царя, они сделали его слова сильными;
...Они дали клятву:
«Мы признаем только то, что говорит царь».
Была ли в Уруке такая же ситуация, точно не известно (там было четыре человека, последовательно занимавшие место шатамму храма Эанна во время правления Набоида). Судя по текстам, в первый год своего правления он считал храмовую администрацию достаточно надежной, чтобы передать ей в управление большое царское поместье в Ларсе. Но это могла быть и обычная сделка, поскольку царь получал большие и гарантированные доходы с него.
Полный рассказ о многочисленных родах деятельности, которыми занимался шатамму и его коллеги, в первую очередь «чиновник назначения», потребовал бы слишком много времени и места. Можно только сказать, что в их обязанности входили земельные операции с крупными храмовыми владениями, установление прав и обязанностей в связи с каналами, общий надзор над налогообложением, сбор, транспортировка, использование и распределение продукции земли и каналов, ведение счетов и записей.
Товары, производимые в храмовых поместьях, каково бы ни было их назначение, обычно первым делом привозились в хранилище Урука. Сеть каналов сделала транспортировку доступной для любых грузов. Уцелевшее письмо содержит инструкции по отправке партии овец. Автор, вероятно шатамму Эанны, приказывает: «Если почва подходящая, пусть они идут своим ходом, если нет, пусть их везут на судне».
Суда, которые при этом использовались, вероятно, были собственностью храма, хотя точно известно, что, по крайней мере, в некоторых случаях они нанимались у частных владельцев. И если судно, как нам представляется, мог нанять любой из старших храмовых чиновников, вероятно, по мере приближения к Уруку все плавсредства, предназначенные для храма, попадали под юрисдикцию шатамму. Мы нередко находим упоминание о служащих пристаней вдоль берегов каналов, видимо царских чиновниках, имевших полномочия останавливать проходящие суда и взимать плату. Скорее всего, суда, идущие к храму, обладали привилегиями, и шатамму мог, присвоив судну эмблему, называемую хутару (что она собой представляла, неизвестно), обеспечить ему бесплатный проход. Об этом рассказывает следующее письмо:
«Письмо Иддина и Шамаш-эриба шатамму. Каждый день мы молимся Белу, Набу, госпоже Урука и Нане о жизни, дыхании, счастье, здоровье и долголетии нашего господина.
Мы привезли 200 кур фиников с канала (называемого) «канал Надин-аплиз». Нас задержали на пристани в Бир-касире. Пусть послание придет от моего господина Нуне, чиновнику пристани, чтобы нас пропустили... Полсикля серебра за наем судна и один сикль серебра за наем команды мы платим каждый день. Наш господин должен знать, что мы были задержаны у пристани с двадцатого. Пусть хутару прибудет с письмом моего господина и останется на борту».
Эанна, великий храм Урука, был, как и позднее многие монастыри, не только религиозной святыней. Это был крупный торговый центр, и значительная часть товаров, собранная там, впоследствии отправлялась опять в другие части Вавилонии и даже за границу. В уцелевших письмах встречаются ссылки на торговые операции, в которых продукция храмовых поместий, в основном сельскохозяйственная, обменивалась на гончарные изделия, квасцы, кунжут, металл, лес и ткани, некоторые из них завозились из Малой Азии. Урук также производил вино для столицы, поскольку в одном из писем содержится негодующая жалоба от неких властных структур Вавилона на то, что вино им было направлено на судне, которое также перевозило смолу.
Интересно отметить, что, если шатамму и «чиновник назначения» занимались по сути одними и теми же вопросами, первый действовал из центрального храма, а последний в основном из городов и поселков на храмовых землях, но вдали от Урука. Это вовсе не идет вразрез с нашей концепцией о том, что чиновник был своего рода инспектором, надзирающим за соблюдением интересов царя. Его отсутствие в Уруке никак не вредило интересам царя в самом храме, которые охранял «чиновник над царской казной», который, вероятно, постоянно находился там. Была обнаружена обширная переписка между шатамму и «чиновником назначения», которая показывает, что, хотя один чиновник иногда допускал резкие высказывания в адрес другого, в целом они работали почти без трений.
Упомянутые храмовые чиновники, главным образом шатамму и «чиновник назначения», также отвечали за контроль и распределение многих тысяч людей в храмовых владениях, статус которых варьировался от старших храмовых чиновников с древними, основанными на вековых обычаях правами, таких как мар-бани (члены патрицианских семейств, знать с определенными обязанностями), до рабов. Между ними были свободные люди, которые нанимались на работу за поденную плату. Также существовал очень большой класс храмовой обслуги, который назывался ширке (единственное число – ширку). Последний термин означает «тот, кому дано». Ширке – это люди обоего пола, посвященные богине, и потому технически считались ее слугами. Этот статус был наследственным. В Уруке ширке можно было узнать по вытатуированной звезде – символу богини-покровительницы Иштар – на запястье. Этот знак нередко упоминается как решающее доказательство на судебных процессах, касающихся статуса разных людей. Сохранилась запись одного судебного дела, в котором некий Шамаш-шум-иддин предстал перед судом. Утверждалось, что он ширку, на основании того, что является «сыном Силим-Иштар, дочери Харшинаны, женщины-ширку госпожи Урука [Иштар]». Решающее свидетельство было предъявлено женщиной, которая помогала при родах бабушке этого человека. Старая дама поклялась: «Я точно видела звезду и татуировку на тыльной стороне руки Харшинаны, рабыни моего деда Нидина-аху, бабушки Шамаш-шум-иддина, которого – до того, как она дала ему жизнь, – мой дядя Надина-аху предназначил стать ширку госпожи Урука».
Статус ширку мог сильно отличаться от статуса обычного раба, и некоторые из этих людей занимали положение, связанное с высокой ответственностью. Их служба не ограничивалась исполнением тех или иных обязанностей, и в переписке между храмовыми чиновниками они упоминаются как работающие в самых разных ремеслах и в Уруке, и в разных частях храмовых владений. В поместьях они, вероятно, подчинялись «чиновнику назначения», который, как уже говорилось раньше, был теснее связан с работами «на местах», чем шатамму. Возможно, именно при посредстве этого чиновника царь постепенно приобрел права на ширке. Точно известно, что ко времени Кира (539 – 529 до н. э.), хотя ежедневный контроль оставался у храмовых чиновников, конечный контроль над ширке находился у центрального правительства.
