В сообщении Плиния об этих событиях читаем:
«Тем не менее, во времена последнего государя Августа римская армия достигла даже тех земель, под предводительством Публия Петрония, члена сословия всадников, в бытность его правителем Египта. Петроний захватил аравийские города, перечисление которых мы приводим: Пселцис, Примис, Боккис, Камбизов Торг, Аттения и Стандизис. Все они расположены у порогов Нила, шум воды на которых оглушает живущих поблизости обитателей; он также сровнял с землей город Напату. Самое дальнее место, до которого он дошел, лежит в 870 милях от Сиены. И все же не римская армия превратила эту страну в пустыню, Эфиопия была изнурена сменяющимися периодами покорения и господства в череде войн с Египтом».
А вот свидетельство Дио Кассия:
«Примерно в это время эфиопы, жившие за пределами Египта, подошли к городу по названию Элефантина, предводительствуемые Кандакой, сметая все на своем пути. Подойдя к Элефантине, однако, они узнали, что сюда идет Петроний, правитель Египта, и поспешили отступить до его подхода, надеясь не вступать с ним в сражение. Но, догнав их, он разбил армию эфиопов и вторгся за ними в их собственную страну. И здесь он тоже успешно сражался с ними, и, кроме прочих городов, взял Напату, их столицу. Этот город он разрушил до основания, а гарнизон оставил в другом месте; поскольку Петроний обнаружил, что не может ни следовать дальше из-за песка и жары, ни остаться там, где он есть, со всей армией, и поэтому ушел вместе с большей ее частью. После этого эфиопы напали на гарнизоны, но он снова выступил против них, пришел на выручку своим воинам и заставил Кандаку подписать с ним перемирие».
Эти свидетельства дают нам достаточно ясные описания хода кампании и весьма интересную информацию о том, что передовой гарнизон был оставлен в Премнисе, современном Каср-Ибриме, в то время как основная часть римской армии вернулась в Египет. Любопытные сведения о битве между римлянами и мероитами содержит Миланский папирус, который археографически датируется 60 – 94 гг. н. э. и описывает сражение в пустыне, в котором принимала участие кавалерийская ала
[27]
. Нет никаких оснований связывать эту битву с воинскими кампаниями Петрония, да и ее слишком поздняя датировка не позволяет сделать это. Поэтому вполне возможно, что речь идет о другом неизвестном нам сражении либо о более поздней военной экспедиции, предпринятой в правление Нерона.
Известный бюст Августа, найденный в Мероэ, вероятно, связан с описываемыми событиями и, быть может, является одним из тех, которые были вывезены в качестве трофеев из Сиены. Обстоятельства, при которых он был обнаружен, не вполне ясны, но, как представляется, он был найден под порогом строения № 292. Это дает основания предположить, что он был погребен в порядке церемониального действа как важный трофей. Обнаружение подобного объекта в Мероэ также должно пробудить сомнения относительно предположения о главенствующем положении Напаты в период войны с римлянами.
Поводом для дальнейших сомнений в этом отношении служит находка в храме Т каменных блоков с именами Акинидада и Аманисхакете, которые представляются современниками. Акинидад поэтому мог быть жив в период ее правления, равно как и в правление Амаринерас, а поэтому Аманисхакете также является возможным кандидатом на Кандаку Страбона. Мы знаем об Аманисхакете по картушу
[28]
на блоке, недавно обнаруженном в Вад-бен-Наке (рис. 5). Также мы знаем, что она была погребена в пирамиде № 6 в Мероэ. Другой царь, Аманихабале, известный по пирамиде № 2 в Мероэ, по надписям из Басы и из Наки, оставил свое имя также и в Каве (рис. 6). Это является веским доводом в пользу того, что цари Мероэ обладали властью также и на севере страны, и, если когда-либо и существовала независимая династия правителей Напаты, то они, возможно, имели власть только над небольшим районом вокруг самого города и что Мероэ, используя маршруты через Баюда и Вади-Мукаддам, был способен в обход Напаты держать под своей властью область ниже по течению реки.
Рис. 5. Имя царицы Аманисхакете, изображенное мероитскими иероглифами
Рис. 6. Бронзовый конус из Кавы с именем царя Аманихабале
Кто бы ни был царицей Мероэ – Аманиренас или Аманисхакете (которая произвела сильное впечатление на античный мир), в ходе конфликта с Римской империей Мероэ был побежден, хотя условия, выторгованные мероитским посольством на Самосе, не были чрезмерно тяжелыми, а победа римлян не была столь убедительной, как это представляют литературные источники.
Отношения с Римом продолжали поддерживаться. Существует надпись в Дакке, датируемая 13 г. до н. э., сделанная мероитским посольством под управлением человека по имени Гарпокрас. Она важна для уточнения хронологии, поскольку повествует о предположительно о правящей царице Мероэ. Таковой могла быть только Аманисхакете, поскольку знаменитая царица Аманитаре нигде не упоминается в надписях без своего мужа Нетекамани. Поэтому представляется, что Аманисхакете умерла не ранее 12 г. до н. э., так что мы можем с довольно большой уверенностью считать эту дату концом срока ее правления и началом совместного правления Нетекамани и Аманитаре. Другое свидетельство о контактах с Римом мы можем видеть в более позднем посольстве 253 г. н. э., когда Пасмун был послан царем Текеридеамани к римлянам. Об этом гласит стела в Фарасе, в которой Пасмут упомянут в качестве посла в Риме, а также и надпись на стеле из Каранога. Могли быть и другие посланцы, путешествующие другими маршрутами, равно как и солдаты, посланные Нероном. В гробнице Рамзеса V в Фивах есть настенная надпись на мероитском языке, а информация, приводимая Плинием и другими авторами, позволяет предположить, что отдельные путешественники из подвластного римлянам Египта, если и не из самого Рима, бывали в Мероэ.
Рис. 7. Царь Шеркарер, поражающий своих врагов. Изображение на скале в Джебель-Геили
Храм Исиды в Филах был почитаемой святыней для народа, жившего на севере мероитской территории (в современной Нубии), и ежегодные паломничества в него в период зимнего солнцестояния должны были стать поводом для многочисленных контактов между мероитами и романизированными египтянами. Хотя храм находился на достаточном большом расстоянии, в глубине от римской границы, однако довольно миролюбивые условия Самосского договора позволяли достаточно просто пересекать границу в обоих направлениях.
