Далее к югу, неподалеку от Джебель-Куэли, рядом с современной трассой, проходящей через Бутану из Хартума в Кассалу, на большом гранитном валуне, лежащем у подножия холма, вырезана чрезвычайно интересная сцена. Эту сцену, которую очень трудно рассмотреть, видели и комментировали с весьма умеренным успехом несколько исследователей. В 1958 г. восточногерманская экспедиция смогла сделать с нее латексный слепок, который стал основой для рисунка (рис. 7). Это впервые дало возможность подробно рассмотреть и изучить все детали изображения и понять, что не прочитанное ранее имя принадлежит царю Шеркареру, правившему в I в. н. э.
Сцена изображает победу, одержанную царем Шеркарером, причем царь обращен лицом к богу солнца и держит группу поверженных врагов за веревку, свисающую из его левой руки. Одежда царя во многом подобна той, в которую облачены мероитские цари на других изображениях. Кроме лука и стрел, которые он держит в своей правой руке, царь вооружен мечом, висящим у него за левым плечом, как это до сих пор в обычае у некоторых арабских племен восточной Бутаны. Бог солнца изображен анфас и держит в правой руке нечто напоминающее метелку сорго, распространенного в центральном Судане зернового растения. Изображение бога солнца имеет много схожего с изображением солнечного божества в Хатре и других городах Западной Азии, которые считаются парфянскими
[40]
и датируются двумя первыми столетиями н. э. Самой примечательной деталью изображения являются выразительные фигуры семи пленников, падающих с холма. Считается, что сцена эта посвящена победе, одержанной над Аксумом, хотя никаких специфически аксумских черт во внешности врагов нет.
Западнее Нила никаких городов, признанных мероитскими, не существует, хотя, как это в высшей степени вероятно, они еще только ждут своих открывателей. В центре пустыни Байюда, около селения Фура, на территории прямоугольного каменного форта было найдено несколько черепков мероитской керамики. Место это вполне могло быть стоянкой на трансбайюдском маршруте.
Около Собы, что на Голубом Ниле, в четырнадцати милях выше Хартума по течению, была найдена каменная платформа (датируемая мероитским периодом и известного уже ранее стиля), которую ныне можно видеть в основании англиканской церкви Хартума. На ней обнаружена надпись мероитскими иероглифами, причем в поврежденном картуше прочитывается нечетко имя царя, нигде больше не встречаемое, хотя он, по предположению Хитце, должен быть погребен в пирамиде № 30 в Мероэ. Исходя из стиля платформы и надписи предложенная датировка (165 – 184 гг. н. э.) представляется несколько поздней. Никаких других следов мероитского присутствия здесь не было обнаружено, так что вполне возможно, что эта платформа была перевезена сюда из какого-либо другого места в те времена, когда Соба была столицей христианского государства.
Единственным местом далее к северу, в котором обнаружены предметы, опознаваемые как мероитские, является Сеннар, хотя вдоль берегов Белого Нила есть целый ряд холмов, в которых находят керамику, напоминающую африканские изделия, обнаруженные в других мероитских городах. Сеннар является самым южным из поселений этой культуры, известным к настоящему времени, и, если не появится каких-либо других свидетельств, должен считаться приблизительно южной границей государства. Все найденные артефакты были обнаружены в захоронениях, но не в городах, однако обширность материальных свидетельств заставляет сделать предположение, что здесь располагалось довольно крупное и значительное поселение. Предметы из захоронений, обнаруженных во время строительства Сеннарской плотины, испытали на себе превратности судьбы; часть их была утрачена, когда судно, которое должно было доставить их в Англию, затонуло в Красном море. Основными предметами, найденными здесь, были бронзовые чаши хорошо известного мероитского типа, относящиеся предположительно к первым двум векам до н. э.
Неподалеку от Сеннара расположено большое кладбище Джебель-Мойя, которое представляется современным мероитскому государству, хотя на нем и не найдено никаких однозначно мероитских предметов. Имевшей место дискуссии по поводу датировки этого места подвел итог Аддисон, который пришел к заключению, что исходя из наличия напатанских предметов и местных разновидностей керамики, в значительной степени напоминающих мероитскую, данное кладбище должно быть отнесено к тому же периоду.
Мероитские бронзовые чаши были найдены в эфиопском Аксуме, но они, по всей вероятности, попали сюда в результате торговых обменов и не могут считаться доказательством пребывания здесь мероитов, хотя у нас нет и никаких данных о торговых или политических контактах между двумя этими государствами.
Глава 4
ИСКУССТВО
ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Искусство Мероэ никогда не было предметом пристального изучения и, подобно многим другим аспектам культуры, считалось провинциальным ответвлением египетского искусства, содержащим в себе некие привнесенные элементы. Суждение это не вполне справедливо: мероитское искусство имеет свои характерные черты и вполне заслуживает внимания.
В такой мере самобытным, чтобы его можно было рассматривать отдельно от египетской культуры, мероитское искусство становится лишь в позднейший период. В течение же всего периода мероитского правления (с 590 г. до н. э. и по 300 г. н. э.) характерные черты мероитского искусства просматриваются только примерно с III в. до н. э. Мероитская письменность тоже, как представляется, начинает развиваться в это же время. Большая часть всех артефактов, считающихся характерными для Мероэ, относится к еще более поздним временам, отдельные же предметы датируются не ранее начала I в. н. э.
Причины этого до сих пор не ясны, хотя мы уже подчеркивали, что почти все мероитские поселения в северной части царства относятся ко времени рождения Христа. В это время, кажется, происходил очень быстрый переход от одной культуры к другой, так что можно предположить и появление культурного надлома. Однако, пока не будут найдены стратифицированные поселения с населением напатанского или по крайней мере раннего мероитского периода, существование этого надлома не может быть подтверждено. Какой бы ни была реальность этих культурных и, возможно, также и лингвистических перемен, влияние Египта оставалось весьма значительным, так что до конца мероитского периода формы искусства, существующие в Египте, присутствуют и в Мероэ.
Неегипетские и несредиземноморские элементы в искусстве гораздо сложнее вычленить, так что они до сих пор остаются по большей степени неизученными. Практическое отсутствие каких-либо аборигенных артефактов из непосредственно домероитского периода значительно осложняет установление специфических влияний несеверного характера. Нам также ничего не известно об искусстве (если оно существовало) тех народов, которые населяли эту часть долины Нила в более ранние времена.
