Рис. 49. Эмблема и надпись на бронзовой лампе из гробницы царя Такидеамани
Последняя из изображенных ламп несколько необычна. Найденная в пирамиде № 29 в Мероэ – захоронении царя Такидеамани, – она сделана из бронзы, но имеет железную рукоять, к которой был присоединен бронзовый крюк для подвешивания. За прошедшие годы железо уничтожила ржавчина, но теперь рукоять восстановлена. Эта лампа интересна и тем, что, будучи сделанной в классическом стиле с защитной стойкой для пламени в виде акантуса и крюком в виде головы грифона, она представляет совершенно уникальное изделие, не имеющее аналогов. На ней имеется надпись на мероитском языке (читающаяся как abrikheli she, возможно, имя изготовившего ее мастера) и знак, который присутствует также на других предметах в царской гробнице (рис. 49). Данхэм предположил, что его следует считать геральдическим знаком, которым отмечались предметы, отобранные для царской усыпальницы, и который, следовательно, свидетельствует о том, что лампа была сделана в самом Мероэ. Если это так, то можно говорить либо о высоком уровне технического мастерства местных умельцев, либо о присутствии в городе иностранных мастеров.
Подвесная чаша в виде головы коровы была найдена в Фарасе. Сама чаша и ее ручка сделаны из бронзы, ушки для крепления ручки – из железа (восстановлены позднее), а глаза инкрустированы серебром. Чаша предположительно датируется II или III в. н. э. Известно много других привозных предметов из бронзы, но объем книги не позволяет описать их все. Упомянем только великолепный футляр для зеркала из Фараса. На внешней стороне футляра изображены голова и плечи женщины в эллинистическом стиле, тогда как изнутри он украшен выгравированной сценой, изображающей Гарпократа
[50]
, сидящего на цветке лотоса в окружении девяти существ, некоторые из них являются животными и птицами, а другие мифическими существами.
Среди находок часто попадаются бронзовые колокольчики, в том числе с выгравированными на них изображениями. Некоторые имеют в плане форму восьмигранника, украшенного изображениями связанных пленников, другие принадлежат к более распространенному типу и украшены сценками с хищниками, нападающими на стадо (рис. 50). Иногда они использовались как коровьи боталы, что можно заключить по небольшому колокольчику, который украшен рисунком коровы с таким же колокольчиком на шее. Корова, изображенная на чаше из Каранога, также имеет на шее колокольчик.
Рис. 50. Гравированное изображение коровы на бронзовом колокольчике
Некоторое количество серебряных сосудов являются привозными; среди них стоит отметить кубок, первоначально позолоченный, найденный среди упавших блоков пирамиды № 2. Он не мог быть частью содержимого этой гробницы и, возможно, был обронен грабителями могил, его отделка напоминает римскую. Кубок предположительно датируется серединой I в. н. э. Серебряная миска из гробницы № 18 – еще один великолепный образец примерно того же времени. На ней выгравированы две сценки, сделанные в той же манере, что и рисунки на кубке со слонами и на лампе, а также, возможно, и клеймо сделавшего его мастера.
СТЕКЛО
По причине природной хрупкости стекла до нас дошло относительно мало целых сосудов, хотя их стеклянные фрагменты встречаются довольно часто. Все найденные стеклянные изделия относятся к римскому стилю. Это дало основания исследователям Каранога, где были найдены тончайшие образцы изделий из стекла, утверждать, что «изделия из выдувного стекла не были произведены в Нубии», – вывод, который в свете современных исследований представляется излишне категоричным. Это отнюдь не значит, что стеклоделие было неизвестно мероитам, но, как представляется, все местное производство стекла ограничивалось изготовлением бус.
Поскольку среди находок отсутствуют предметы, относящиеся к ранним периодам, мы знаем, что стекло было относительно редко в Египте в период после XVIII династии и до начала IV в. до н. э. Лишь после важной технической революции в начале христианской эры, когда произошел переход от производства литого стекла к выдувному, оно получило широкое распространение. Но даже и тогда оно продолжало оставаться в ограниченном употреблении вплоть до середины I в. н. э. Каранис, который, как представляется, был главным центром производства в Египте и из которого попали в Мероэ многие из найденных там предметов, начал производить их в полную силу только не ранее 100 г. н. э.
Изящный сосуд литого стекла был найден в Фарасе в гробнице, датируемой I или II в. н. э.. Другие известные сосуды почти все сделаны из выдувного стекла и, судя по их форме, предназначались для хранения женских притираний и ароматических масел. Представляется, что в большинстве случаев они были привезены в качестве емкостей, содержащих эти ценные товары. Один из этих сосудов, сделанный из зеленого стекла, был найден в Фарасе. Сосуды подобного типа находят на всем пространстве римского мира, они датируются серединой III – IV в.. Ряд таких же сосудов был найден в Караноге. Помимо этих флаконов с двумя ручками были найдены многочисленные фрагменты косметических сосудов, а также несколько целых. Флаконы этого типа были наиболее распространенными в Римской империи и оставались практически без изменения с I по V в. н. э. Восемь сосудов, сделанных из зеленого стекла, были обнаружены при раскопках пирамиды № 18. Они были найдены (причем три из них в виде отдельных фрагментов) в остатках деревянной шкатулки, которая была сделана специально для них и в которой они, по всей вероятности, и были привезены из Египта.
Двухцветная бутыль, сделанная из коричневого и фиолетового стекла и украшенная полосками желтого стекла, была найдена в гробнице № 300 в Мероэ. По форме она напоминает гончарные изделия конца мероитского или даже постмероитского периода и датируется 200 – 400 гг. н. э.
Высокие образцы мероитского искусства являют нам завораживающие свидетельства богатой культуры, испытывавшей на себе широкий спектр воздействий соседних цивилизаций.
Глава 5
ЯЗЫК
Хотя прошло немало времени с тех пор, как впервые были расшифрованы мероитские письмена, язык мероитов все же остается в значительной мере загадкой, а значение их слов в большинстве случаев ускользает от понимания. Это является ощутимой преградой для изучения мероитской истории и культуры.
