Юные девушки предпочитали сидеть на кожаных подушках. Мужчины и женщины рассаживались в разных половинах комнаты. Рассудительный и мудрый Птахотеп советует молодым людям и даже зрелым мужчинам не слишком заглядываться на женщин в доме друзей. Его совету следовали не всегда. Иногда мужчины и женщины садились вместе, и тогда муж мог не расставаться с женой. Слуги и служанки сновали между гостями с цветами и благовониями. На изображениях служанки всегда молоды и красивы. На них надеты прозрачные накидки, не скрывающие их прелестей. Часто на них вообще ничего не было – только ожерелье да поясок. И мужчины и женщины получали цветок лотоса и водружали на голову белый колпачок. Служанки делали эти украшения из волос, обмазанных ароматным маслом, которое черпали из большой чаши. Хозяева дома, их дочери и служанки имели на голове это украшение, обязательное для торжественных приемов. Именно на него намекает автор восхваления, процитированного выше: «Твой хранитель благовоний распространяет над тобой аромат душистых смол». Без благовоний не может быть радости! К тому же они отбивали запахи пива, вина и жаркого. Служанкам эти маленькие конусы на голове, по-видимому, нисколько не мешали. Художники, которые никогда не упускали случая изобразить даже в гробнице какой-нибудь смешной или нелепый эпизод, ни разу не показали, чтобы это благоуханное украшение свалилось у кого-нибудь с головы. Водружая его, служанки ловкой рукой поправляли нагрудное ожерелье гостя.
Наконец наставал момент подавать яства, приготовленные поварами и кондитерами. Тут были блюда на самый взыскательный вкус. Старый Птахотеп предупреждал: чтобы заслужить милость богов и добрую репутацию среди людей, необходимо проявлять умеренность не только в словах и взглядах, но и в еде. Хозяева старались усладить не только желудок, но и слух гостей, поэтому ни одно пиршество не обходилось без музыкантов. В Египте во все времена обожали музыку: даже когда еще не было музыкальных инструментов, египтяне сопровождали песни хлопками в ладоши. Флейта, гобой и арфа появились в эпоху строительства пирамид. Они звучали то все вместе, то по двое, то поодиночке. К эпохе Нового царства, отчасти под влиянием культуры соседних народов, многие музыкальные инструменты были существенно усовершенствованы. Арфы становятся больше: объем резонатора удваивается, количество струн возрастает. Одновременно появляются маленькие переносные арфы, средние – с подставкой и большие – настоящие произведения искусства с нанесенным на них растительным или геометрическим орнаментом, с резными позолоченными головками наверху или у основания стойки. Цитра была привезена в Египет из Азии. Мы видим бедуинов (аму), пришедших в Менат-Хуфу (близ современного Бени-Хасана), чтобы встретиться с губернатором нома Орикс, с цитрами в руках. Некоторые музыканты – судя по всему, тоже иноземцы – играют на огромных цитрах с подставкой. Были и небольшие изящные цитры всего с пятью струнами. Видоизменилась и двойная флейта: трубки из стеблей камыша теперь сходились под острым углом (раньше они были скреплены по всей длине, параллельно одна другой). Лютня представляла собой маленькую продолговатую коробку, плоскую с боков, с шестью или восемью отверстиями и длинным грифом, украшенным лентами, на котором были натянуты четыре струны. Барабаны делали круглыми или квадратными, но ими пользовались главным образом во время народных и религиозных празднеств. То же самое относится и к другим инструментам – трещоткам и систрам. Трещотки, по-египетски менат, состояли из двух одинаковых дисков из слоновой кости или дерева; их подвешивали на обруч. Систр делался в форме головы богини Хатхор, покровительницы пиров и музыки, прикрепленной к длинной ручке. Вместо рогов в головной убор богини были вставлены длинные металлические столбики, между ними натягивали проволочки с нанизанными на них маленькими металлическими дисками. Потряхивая систром, музыканты извлекали из инструмента длинные или отрывистые звуки, которые хорошо подходили в качестве аккомпанемента пению. Менат сильно напоминал современные кастаньеты, так что любой поклонник испанского танца представляет себе, каким образом они использовались. Певицы также могли сопровождать свое пение хлопками в ладоши.
Мерерука слушает музыку (Клебс. Рельефы и живопись Нового царства)
Чтобы развлечь гостей, хозяева часто приглашали акробаток. Они демонстрировали свою ловкость и изящество, выгибаясь назад так, что касались пола волосами.
Итак, даже после того как гости наелись, пиршество продолжалось: начинались выступления музыкантов, певцов и танцоров, а приглашенные с еще большим удовольствием поглощали лакомства. Певцы на ходу сочиняли стихи, прославляющие щедрость хозяина или великодушие богов. «Его безупречность в сердце каждого мужа… Птах сделал это собственными руками для умащения сердца своего. Каналы вновь наполняются водой: Земля орошается его любовью». «Счастлив его день, – подхватывает второй, – когда человек постигает красоту Амона! Сколь сладостно это, заставить весь свод небесный звенеть хвалой ему!» За все на земле подобало благодарить богов, но египтяне всегда помнили, что им недолго наслаждаться их дарами, ибо срок жизни короток. А потому следует от всего сердца наслаждаться этим прекрасным днем, когда милость богов так удачно соединилась с щедростью гостеприимного хозяина. Арфист Неферхотепа напоминает об этих истинах на одном из пиров: «Тела человеческие возвращаются в землю с начала времен, и место их занимают новые поколения. До тех пор пока Ра восходит утром, а Атум заходит в Ману, мужчина оплодотворяет, а жена разрешается от бремени и каждый вдыхает воздух через ноздри. Но однажды каждому из рожденных суждено отправиться в свое место [то есть умереть]. Проведи же свой день в счастье, о жрец! Да радуют прекраснейшие духи и благовония твое обоняние, да украшают лилии и гирлянды твои плечи и плечи возлюбленной сестры твоей, что сидит подле тебя. Да услаждают песни и музыка слух твой. Изгони невзгоды из мыслей своих и помышляй лишь о приятном, пока не придет день тебе отправиться в землю Мертсегера, обитель молчания. Проводи же свои дни в счастье, о Неферхотеп, правдивый голосом, прекрасный отец, чьи руки чисты. Я слыхал обо всем, что приключилось [с нашими прародителями]. [Стены городов их] сровнялись с землей, жилищ их нет боле, и самих их будто бы никогда не было с начала времен. Стены твоего дома крепки. Ты посадил сикоморы на берегу твоего пруда, и твоя душа отдыхает под ними и пьет их влагу. Следуй же призывам твоего сердца и не поддавайся сомнениям, пока ты на земле. Давай хлеб тому, кто ничего не имеет, чтобы имя твое превозносилось вовеки. Проводи дни в счастье… Подумай о дне, когда ты должен отправиться в землю, куда отправляются все люди. Нет человека, которой мог бы взять туда свое богатство, и нет оттуда возврата».
Другой арфист напоминает нам, что тщетно пытаться избежать смерти. Египет во времена Рамсесов был уже древней страной, и любой мог видеть, какая судьба ждала великие пирамиды. «Боги, что были в старинные времена, покоятся в своих пирамидах, подобно мумиям и духам, также погребенным в пирамидах. Они были построены, чтобы стоять вечно. Что стало с ними? Я слышал слова Имхотепа и Хардидера во многих песнях. Их гробницы разрушены, их жилищ больше нет, как будто и не было никогда. И никто не приходит оттуда, чтобы рассказать, какими людьми были они и что имели».
