Мы не знаем, под чьим влиянием Нехтон в пасхальном вопросе встал на сторону Рима. Весьма вероятно, как это уже предполагалось, что ядро римской партии у пиктов сформировалось еще во время нортумбрийской оккупации. Копии таблиц с 19-летним циклом, несомненно, остались в пиктских церквях оккупированной области, и, может быть, именно их и имел в виду Нехтон в своем письме.
Разумно будет предположить, что за действиями Нехтона скрывался политический расчет. Недавние бои на южной границе его королевства, конечно, могли заставить Нехтона пересмотреть свое политическое положение, и он мог счесть, что союз с Нортумбрией пойдет ему только на пользу. Согласно Адамнану, граница между пиктами и ирландцами Дал Риады в конце VII века проходила по Dorsum Britanniae – хребту Британии, горной цепи, которая идет от Кейп-Рат в Сатерленде прямо на юг. Таким образом, пикты потеряли опору на северо-западе еще со времени Колумбы и Бриде, сына Маэлкона. Если пиктский король действительно искал союза с Нортумбрией, то вполне понятным становится и его прямое обращение к англосаксонским клирикам, и подчеркнутое игнорирование ирландской церкви.
Вне зависимости от того, надеялся ли Нехтон в действительности получить политическую выгоду от обращения к Нортумбрии, рассказ Беды определенно оставляет впечатление, что Нехтон, в сущности, считал самого себя главой пиктской церкви и что он целиком и полностью отвергал авторитет церкви Колумбы, которая управлялась с Ионы. Дату Пасхи и способ выстригания тонзуры изменили, однако это было еще не все. Нехтон задумал окончательно подорвать влияние Ионы.
Монахи Ионы наконец приняли римскую дату Пасхи в 716 году: в этом их убедил Эгберт, король Нортумбрии. В следующем году ирландские анналы фиксируют «изгнание братии Ионы через хребет Британии королем Нехтоном». Рассказ Беды определенно предполагает, что Нехтон стал диктовать свою волю в церковных делах уже задолго до 716 года. Следовательно, эта запись в анналах (если она действительно стоит на своем месте) предполагает либо изгнание «диссидентского» меньшинства, все еще соблюдавшего старые обычаи, либо, что более вероятно, полное устранение монахов и священников церкви Колумбы, которые отказались признать авторитет короля в церковных вопросах.
РЕФОРМИРОВАННАЯ ПИКТСКАЯ ЦЕРКОВЬ
После этого впечатляющего образа пиктского короля, окруженного своими «самыми учеными людьми», церковная история пиктов снова становится тайной за семью печатями. Все, что у нас есть, – это обрывки материала в источниках, датируемых уже Новым временем. Мы не знаем, как жила и действовала эта новая, уже истинно пиктская церковь после того, как ее основы заложил Нехтон. Неизвестно, действительно ли был построен каменный храм. Если он был построен (а у нас нет никаких причин полагать, что он построен не был), тогда, возможно, именно он стал административным центром новой церкви. Скин в «Кельтской Шотландии», рассказывая об этом периоде, обратился к поздним легендам, касающимся жившего в VI столетии папы Бонифация. К этому его привело как посвящение церкви именно святому Петру, так и упоминание о деятельности короля по имени Нехтон. Аргументы Скина основаны на целой цепи отождествлений, но ни одно из звеньев этой цепи не выдерживает научной критики. Анализируя этот материал, Скин пришел к выводу, что каменная церковь была построена в Розмарки в графстве Росс, но это ничем не доказано. Скорее следует полагать, что церковь была построена на юге страны пиктов.
Недавно было высказано предположение, что Нехтон в ходе предпринятой им реорганизации церкви учредил местное епископство в Абернети (графство Энгус). Автор XV века Боуэр в своем «Скотихрониконе» делает интересное замечание: по его словам, Абернети был резиденцией епископов и королей пиктов, и именно здесь было три избрания епископов в тот период, когда во всей стране пиктов был только один епископ. Эти поздние и ничем не подтвержденные данные, конечно, вызывают сомнение, однако Боуэр утверждает, что у него был доступ к хронике церкви в Абернети, и вполне возможно, что там содержался какой-то подлинный материал.
Есть свидетельство о том, что «episcopus Scoriae Pictus» посещал собор в Риме в 721 году. Обычно считается, что речь идет об ирландском епископе пиктского происхождения, но это с таким же успехом мог быть и пиктский епископ ирландского происхождения
[43]
. Присутствие какого-то представителя пиктской церкви в Риме в этот период кажется вполне уместным.
Таким образом, у нас есть отдельные данные, которые позволяют считать, что пиктская церковь при Нехтоне, как этого следовало ожидать, теряла свой в основном монастырский характер и двигалась к римской церковной системе, в которой центром служил епископский престол.
Самое лучшее свидетельство успехов христианства в VIII веке – это огромное количество камней с барельефами, которые обнаруживаются по всем областям расселения пиктов. На одной их стороне изображены богато орнаментированные кресты. Мы можем полагать, что эти памятники были заказаны христианскими патронами. Стиль украшений и иконография, которые фигурируют на большей части этих камней, говорят о живости и восприимчивости пиктской церковной жизни. Мнения относительно точной даты появления этих плит с крестами разнятся, однако они почти определенно были воздвигнуты после романизации пиктской церкви.
Царствование Нехтона закончилось периодом беспрецедентных политических беспорядков. До тех пор пока Энгус, сын Фергуса, не утвердился на троне, церковные дела, должно быть, мало волновали пиктских правителей. Кеолфрид в своем письме нарек Нехтона «благочестивым королем». Энгуса же, по контрасту, нортумбрийский писец посмертно назвал «тираном и убийцей»
[44]
. Хотя, конечно, Энгус ни в коем смысле не был «святым на троне», он мог хотя бы ради престижа заложить собственный храм или монастырь.
Имя Энгуса, сына Фергуса, встречается в двух поздних легендах, где он назван основателем Сент-Эндрюса в Файфе, – церкви, которая по меньшей мере с X века стала одной из ведущих в Шотландии. Действительно ли имелся в виду знаменитый король VIII века или его правивший в IX веке тезка, пока неясно.
Здесь мы не можем детально обсуждать трактовку этих легенд в книге Скина, однако два его предположения завоевали широкое признание, и здесь следует о них упомянуть.
По легенде, святой Регул принес мощи святого Андрея к пиктам, и именно он вместе с королем Энгусом, сыном Фергуса, основал церковь Сент-Эндрюса. Скин пытался отождествить этого Регула с ирландским святым Риагалом с Мукиниша, современником святого Колумбы. Такое отождествление базируется в основном на близости дней этих двух святых в календаре. Еще в конце XIX века епископ Дауден убедительно опровергнул этот аргумент, но его статья была забыта, а гипотеза Скина продолжает жить
[45]
. Скин, кроме того, полагал, что основанный Риагалом храм существовал одновременно со скитом, который заложил на том же месте святой Кайннех
[46]
. Связь Кайннеха с Килримонтом (Сент-Эндрюсом) основана на очень поздней глоссе в одной ирландской мартирологии, и ее нельзя принять в качестве дополнительного довода в пользу существования в этой области в VI веке христианской общины.
