– Это важно? – спросил он.
– Вполне возможно.
– Это важно для вас, да? – уточнил Бовуар.
– Понимаешь, случилась трагедия, – ответил шеф. – Огромная потеря. Он был гением. По пути сюда я слушал его музыку.
– Я так и думал.
– Ты когда-нибудь слышал его музыку?
– Да как ее не услышать? Года два назад она звучала повсюду. Какую станцию ни включишь, она тут как тут.
Гамаш улыбнулся:
– Ты не большой любитель его музыки?
– Вы шутите? Григорианские хоралы! Группка людей, что поют в один голос без инструментального сопровождения, практически на одной ноте, да еще на латыни! Я просто заходился от восторга.
Старший инспектор улыбнулся словам Бовуара и вернулся к настоятелю.
– Кто мог это сделать? – спросил вполголоса отец Филипп, когда Гамаш сел на прежнее место. – Я сам все утро думал. – Он повернулся к своему собеседнику. – И как я мог не заметить, что это надвигается?
Гамаш хранил молчание, понимая, что вопрос адресован не ему. Но ответить в конечном счете придется ему. Он понял и еще кое-что.
Настоятель не старался делать вид, что убийство совершил кто-то посторонний. Он не собирался убеждать Гамаша или себя в том, что произошел несчастный случай. Неудачное падение.
Никакой попытки закрыть глаза на страшную истину.
Брата Матье убили. И убил его кто-то из монахов.
Гамаш восхищался способностью отца Филиппа смотреть в лицо самой ужасной правде. И в то же время он недоумевал, почему настоятель так легко согласился с реальностью.
Настоятель заявил, что удивлен случившимся в монастыре. Однако он не делал того, что сделало бы большинство людей. Он не искал другого объяснения, пусть и самого нелепого.
И старший инспектор Гамаш начал спрашивать себя, насколько в самом деле потрясен отец Филипп.
– Брата Матье убили между восемью пятнадцатью, когда закончилась служба, и восемью сорока, когда ваш секретарь нашел тело, – сказал старший инспектор. – Где вы находились в это время?
– Сразу же после службы первого часа я спустился в подвал, чтобы поговорить о геотермальной системе с братом Раймоном. На его попечении хозяйство монастыря. Инженерная часть.
– У вас тут есть геотермальный источник?
– Да. Он обогревает монастырь, а солнечные батареи обеспечивают нас электричеством. Зима на носу, и я хотел убедиться, что с этим все в порядке. Я находился внизу, когда брат Симон нашел меня и сообщил эту прискорбную новость.
– Когда он вас нашел?
– Около девяти, наверное.
– И что вам сообщил брат Симон?
– Только то, что с братом Матье произошел несчастный случай в саду.
– Он сказал, что брат Матье мертв?
– Позже – да. Я бросился в сад, и он со мной. Он сначала нашел доктора, а потом меня. К тому времени они уже знали, что несчастье имело роковой исход.
– Но больше он вам ничего не сказал?
– Что Матье убит?
– Да, что он умер насильственной смертью.
– Мне об этом сообщил доктор. Когда я добрался сюда, доктор стоял у дверей, ждал. Он пытался меня остановить, чтобы я не подходил близко. От него я и узнал, что Матье не просто мертв, что его, судя по всему, убили.
– И что вы ему сказали?
– Не помню точно, но подозреваю, что это были такие слова, которым не учат в семинарии.
Отец Филипп вернулся мыслями назад. Вспомнил, как оттолкнул доктора и на подкашивающихся ногах бросился в дальний угол сада. К тому, что казалось холмиком темной земли. Но на поверку оказалось совсем иным. И он поведал все это крупному, спокойному офицеру Квебекской полиции так, как ему запомнилось.
– Я упал на колени рядом с ним, – продолжил настоятель.
– Вы прикасались к нему?
– Да. К его лицу, к его мантии. Кажется, я ее разгладил. Не знаю почему. Кто бы стал делать такое?
И опять Гамаш словно не услышал вопроса. Время для ответа еще наступит.
– Что делал в вашем саду брат Матье?
– Понятия не имею. Он не ко мне пришел. В этот час меня там никогда не бывает. Я отправляюсь в обход по монастырю.
– Он знал об этом?
– Он ведь мой приор. Как ему не знать?
– Что вы сделали, увидев тело? – спросил Гамаш.
Настоятель нахмурил брови, припоминая:
– Сначала мы помолились. Потом я вызвал полицию. У нас есть только один телефон. Спутниковый. Он не всегда работает, но сегодня утром связь была.
– А вы не думали о том, что, может быть, звонить вообще не стоит?
Вопрос Гамаша удивил настоятеля, и он новыми глазами посмотрел на этого спокойного чужака.
– Со стыдом признаю, что именно такая мысль и посетила меня поначалу. Оставить все между нами. Мы привыкли к автономному существованию.
– Тогда почему позвонили?
– Боюсь, что не ради Матье, а ради других.
– Что вы имеете в виду?
– Матье больше нет. Он уже с Господом.
Гамаш надеялся, что так оно и есть. Что для брата Матье больше не осталось тайн. Он знает, кто забрал его жизнь. И знает теперь, есть ли Бог. И небеса. И ангелы. И даже небесный хор.
Думать о том, что случается с небесным хором, когда появляется еще один регент, не имело смысла.
– Но остальные остаются здесь, – продолжал настоятель. – Я вызвал вас не ради мести или наказания тому, кто убил приора. Что сделано, то сделано. Матье в безопасности. А вот мы – нет.
Гамаш знал, что настоятель говорит истинную правду. Именно такова бывает реакция отца – защитить. Или пастыря, который спасает от хищника свое стадо.
Saint-Gilbert-Entre-les-Loups. Святой Гильберт среди волков. Странное название для монастыря.
Настоятель знал, что в его стаде волк. В черной мантии, с бритой головой, шепчущий тихие молитвы. И отец Филипп вызвал охотников, чтобы они нашли волка.
Бовуар и доктор вернулись с носилками и поставили их рядом с братом Матье. Гамаш встал и подал безмолвный знак. Тело подняли, положили на носилки, и брат Матье в последний раз покинул сад.
Маленькую процессию возглавлял настоятель, за ним шли братья Симон и Шарль. Потом, с носилками, капитан Шарбонно и Бовуар: Шарбонно на передних ручках, Бовуар на задних.
Гамаш, шедший последним, закрыл за собой дверь в виде книжного шкафа.
Они вышли в радужный коридор. Веселые лучи освещали тело и тех, кто его сопровождал. Когда они проходили через церковь, остальные монахи встали со своих мест и цепочкой двинулись следом за Гамашем.
