– Я выяснил про гильбертинцев, как только узнал об убийстве приора.
Голос Франкёра звучал приятно, властно. Люди не только подпадали под его обаяние – они доверяли ему.
Гамаш оторвался от отчета и придал лицу вежливо-заинтересованное выражение:
– Правда?
– Я, конечно, читал и статьи в газетах, – сказал суперинтендант, отводя взгляд от узкого окна. – Новости главным образом относятся к тому периоду, когда их запись била все рекорды. Она у вас есть?
– Да.
– И у меня тоже. Сам я не понимаю, что в ней привлекательного. Скукотища. Но многим нравится. А вам?
– И мне.
Франкёр едва заметно улыбнулся:
– Я так и думал.
Гамаш ждал, спокойно глядя на суперинтенданта. Словно у него впереди вечность, а бумага в его руке гораздо менее интересна, чем откровения босса.
– А какая получилась сенсация! Удивительно: монахи обитали здесь сотни лет, но никто вроде их не видел. А потом они выпускают одну маленькую запись – и пожалуйста. Всемирная известность. Вот в чем проблема.
– В чем именно?
– Когда известие об убийстве брата Матье станет достоянием гласности, поднимется шум. Он ведь более знаменит, чем «Братец Яков»
[49]
. – Франкёр улыбнулся и, к удивлению Гамаша, запел: – Frère Jacques, Frère Jacques, dormez-vous? Dormez-vous?
«Братец Яков, братец Яков, спишь ли ты? Спишь ли ты?»
Но веселую детскую песенку он пел как панихиду. Медленно, гнусаво. Как будто в этих глупеньких стишках имелся какой-то скрытый смысл. Закончив петь, Франкёр несколько долгих, гнетущих секунд смотрел на Гамаша.
– За это придется дорого заплатить, Арман. Даже вы, наверно, уже сообразили.
– Да, сообразил. Merci.
Гамаш подался вперед и положил отчет коронера на середину стола. Посмотрел прямо в глаза Франкёру. Тот не отвел взгляда. Смотрел не мигая холодными, жесткими глазами. Он бросал вызов старшему инспектору. И Гамаш ответил на него:
– Зачем вы прилетели?
– Чтобы помочь вам.
– Простите меня, суперинтендант, – сказал Гамаш, – но я все еще не понимаю, почему вы здесь. Прежде вы никогда не чувствовали потребности помогать.
Они уставились друг на друга. Воздух между ними вибрировал от неприязни.
– Я имею в виду, в расследовании, – с улыбкой добавил Гамаш.
– Конечно. – Франкёр посмотрел на Гамаша с почти нескрываемой ненавистью. – При отсутствии связи, – он взглянул на ноутбук на столе, – и единственном телефоне в монастыре я понимал, что кто-то должен доставить сюда документы.
Он показал на лежащую на столе папку. Отчет коронера и криминалистов.
– Очень важные документы, – кивнул Гамаш.
И он не лукавил. Но он, как и Франкёр, знал, что старший суперинтендант прилетел сюда не в качестве курьера Квебекской полиции. Напротив, если бы он хотел поскорее доставить сюда документы, он мог бы с большей пользой для дела прислать одного из следователей Гамаша.
– Если вы приехали помочь, вы, вероятно, хотите, чтобы я ввел вас в курс дела, – предложил Гамаш.
– Прошу.
Следующие несколько минут Гамаш пытался втолковать суперинтенданту Франкёру факты, а суперинтендант постоянно прерывал его бессмысленными вопросами и комментариями. Большинство из них подразумевало, что Гамаш, вероятно, пропустил что-то, или не удосужился спросить, или не удосужился расследовать.
Но Гамаш, хотя и не без препятствий, смог все-таки изложить историю убийства брата Матье.
Тело, защищавшее пожелтевший пергамент с невмами и латинской абракадаброй. Три монаха, которые молились над мертвым приором в саду. Настоятель отец Филипп, его секретарь брат Симон, доктор брат Шарль.
Свидетельства все увеличивающегося раскола в Сен-Жильбере. Между теми, кто хотел отказаться от обета молчания и сделать еще одну запись, и теми, кто не хотел ни того ни другого. Между людьми приора и людьми настоятеля.
Суперинтендант постоянно перебивал Гамаша, но тот все же рассказал ему о потайном зале для собраний братии и о тайном саде настоятеля. О том, что ходят слухи о других потайных помещениях и даже о сокровище.
Суперинтендант смотрел на Гамаша, как смотрят на легковерного ребенка.
Но Гамаш просто продолжал рассказ, давая краткие характеристики монахам.
– Похоже, со времени вашего прибытия вы ничуть не приблизились к раскрытию убийства, – проговорил Франкёр. – Все по-прежнему остаются подозреваемыми.
– Хорошо, что вы приехали, – сказал Гамаш и после паузы добавил: – Чтобы помочь расследованию.
– Да, хорошо. Но вы, например, так и не нашли орудие убийства.
– Верно.
– И даже не знаете, чем его убили.
Гамаш открыл рот, чтобы сказать, что, по их версии, убийство совершено камнем, подобранным в саду, – именно таким орудием и пробили череп приору, а потом камень перебросили через стену в лес. Но чутье и, наверное, искорки удовлетворения в глазах Франкёра отсоветовали Гамашу рассказывать об их гипотезе. Он посмотрел на суперинтенданта и вернулся к отчету коронера.
Гамаш перевернул страницу, просмотрел ее. Потом взглянул в глаза Франкёру. Искорки стали сиянием радости.
Гамаш ухватил правую руку в тиски левой. Чтобы не дрожала. Чтобы Франкёр не увидел легкого тремора и не подумал, что стал его причиной.
– Вы читали отчеты? – спросил Гамаш.
Франкёр кивнул:
– В самолете. Насколько я понимаю, вы ищете камень, – проговорил он, подчеркивая интонацией всю нелепость подобных действий.
– Верно. Очевидно, мы ошибались. Его убили вовсе не камнем.
– Не камнем. – Франкёр убрал одну ногу с другой и подался вперед. – Земли или какой-то иной грязи в ране не обнаружено. Как видите, коронер считает, что убийство совершено длинным металлическим предметом вроде трубы или кочерги.
– Вы знали и не сообщили мне сразу же? – проговорил Гамаш спокойно, но не скрывая осуждения.
– Что? Вы считаете, я должен учить великого Гамаша, как ему работать? Мне такое и в голову не приходило.
– Тогда зачем вы прилетели, если не для того, чтобы передать важную информацию?
– Затем, Арман, – Франкёр произнес его имя так, будто ему в рот попал кусок дерьма, – что один из нас заботится о службе, а другой – о карьере. Я здесь для того, чтобы мы не выглядели полными идиотами, когда известие об убийстве станет достоянием гласности и сюда прилетят сотни корреспондентов со всего мира. Я, по крайней мере, смогу создать впечатление, что Квебекская полиция – компетентная служба. Что мы делаем все возможное, чтобы расследовать убийство одного из самых уважаемых монахов в мире. Вы знаете, о чем захочет узнать мир, когда станет известно о смерти здешнего приора?
