— Ну, че?! Скоро жрать‑то можно будет? — прервал мои мысли громкий голос Кипиша. Я повернулся на звук и попытался подняться. — О!.. Красавица наша проснулась! — весело воскликнул он, обращаясь ко мне, и, подойдя ближе, улыбаясь, продолжил:
— Как здоровьице?!
— Не спрашивай лучше… — пробормотал я и, опершись на левую руку, вскрикнул, почувствовав боль в районе запястья. — Гадство!.. Что за…?! — я резко задрал рукав куртки и обнаружил, что рука перебинтована.
— Ты че, не помнишь ни хера? — удивился солдафон, видя мое испуганное лицо.
— Нет! — честно ответил я. — Сон… сон мне приснился, и там у меня рука так же забинтована была. Там и ты с Грешником были…. — Я ошарашено посмотрел в глаза Кипишу. — В психушке, вроде!.. — я приложил руку ко лбу, снова почувствовав резкий прилив головной боли.
— Ну… — протянул он. — Сколько ты выжрал — тебе белки на трехколесных великах присниться должны были! — он усмехнулся и повернулся к старику, который аккуратно, чтобы не перевернуть котелок, подкладывал новую порцию горючего. — Монах, дай‑ка снадобья!..
Старик, пошарив в одном из карманов своего жилета, достал из него небольшой тряпичный мешочек и, передав его Кипишу, продолжил возню с костром. Солдафон, наклонившись над лежащим недалеко походным рюкзаком, извлек из него железную кружку и фляжку.
— Ты нам вчера концерт по заявкам показывал! — продолжил Кипиш, наливая воду в кружку. — Собрались уже спать все, а ты: — Давай еще по одной! Ну, а там сам знаешь… где по одной, там и… — он протянул мне кружку и стал развязывать веревочку у основания мешочка. Я хотел было сделать глоток, но он помотал указательным пальцем. — Не пей пока, подожди! — и, продолжая манипуляции с мешочком, сказал: — Мы‑то не пили почти…. Так, для компании вид делали…. Ну, тебе‑то понятно — надо было жахнуть!.. Нервы как‑никак…. Вот мы и не мешали! Ты сначала нормально, вроде…. Анекдоты даже травил! — он усмехнулся. — Расспрашивал все про мир этот… как тут и что?! Потом тебя что‑то совсем развезло. Начал орать что‑то невнятное, снял куртку, попытался встать и тут же завалился…. Ну, а клешней, — он кивнул в сторону моей руки, — прямо в костер угодил!..
— Гонишь! — удивленно и в то же время, усмехаясь рассказу, сказал я.
— Мы так и подумали, что не поверишь!.. — Кипиш достал из мешочка еще один, но целлофановый, с каким‑то содержимым белого цвета. — Руку же Монах тебе бинтовал!.. Ничего серьезного, но на всякий, так сказать! — он наклонил над кружкой у меня в руках мешочек, и из него тонкой струйкой посыпался какой‑то белый порошок. Вода мелко забурлила, словно обычная газировка.
— Что это? — спросил я.
— О — о, это… — таинственным голосом произнес он. — Лечебный порошок из бивней мамонта… — он посмотрел на старика. — Монах знает в этом толк!
— Тут что?!.. Еще и мамонты есть? — удивленно посмотрев в глаза Кипишу, спросил я.
— Ага!.. Были… пока Монах всех на порошки не извел!.. — солдафон негромко засмеялся, а старик недовольно посмотрел на него. — Да пей — пей!.. Ща кровь разгонит — полегчает! — продолжил Кипиш. — Аспирин это обычный… из аптеки…. Носить просто неудобно лекарства в упаковках, а так натолочь да по мешочкам распихать, куда с добром!
Залпом осушив кружку с лекарством, я наполнил ее снова водой. Минут десять я сидел, стараясь не шевелиться, лишь отхлебывал маленькими глотками и подолгу держал жидкость во рту, прежде чем проглотить. Разум все еще был совершенно затуманен. Мыслей было много, но они, словно груда грязного белья, валялись тут и там вперемешку в голове. То я думал про увиденный сон, то про Монаха, все еще возившегося у очага, то про зомби и, вообще, про этот мир…. В какой‑то момент я зацепился за какую‑то мысль и словно завис, но неожиданно хлопнувшая дверь внедорожника, стоящего в десятке метров поодаль, привела меня в чувство. Посмотрев в сторону машины, я увидел, как из нее вышел Грешник и, обойдя технику сзади, начал что‑то искать в багажном отсеке.
— Выспался?! — улыбаясь, крикнул Кипиш.
— Выспишься тут с вами… — недовольно ответил он и, обернувшись, продолжил:
— Че орешь‑то все утро, как заполошный?! Где умывальник?..
— Так вон он! — Солдафон указал рукой на одно из деревьев. — Мы‑то давно уж встали!
— Тьфу ты! — Грешник отбросил какую‑то вещицу и направился к этому дереву. — А я, блин, ищу, как дурак!
Только сейчас я смог сообразить, о чем идет речь. На дереве, которое указал Кипиш, за веревочку, переброшенную через небольшой сучок, был подвешен самый обычный цилиндрической формы умывальник со штоком для подачи воды у основания. Снизу у дерева стояла пятилитровая пластиковая бутыль, на треть наполненная водой. Видимо, для того, чтобы пополнять умывальник. Да уж… Я не знаю, какая была у меня жизнь раньше, но уверен наверняка, что до такого я не додумывался, отдыхая на природе. Вообще, ребята меня не переставали удивлять. Ощущение складывалось, что они всю свою жизнь провели в лесах, как партизаны. Я улыбнулся, представив, как Грешник сейчас закончит умываться, пойдет к машине и достанет из нее огромную синюю кабинку биотуалета, какие мне часто доводилось видеть в городских парках. Закрывшись в ней, он достанет томик какой‑нибудь книжонки или недельной давности газету и, тихо шелестя страницами, примется читать.
Прошло около получаса, прежде чем все, наконец, собрались завтракать, ну или обедать, если судить по солнцу, которое уже давно находилось почти над головой. Монах, аккуратно зачерпывая железной кружкой, разливал по одноразовым пластиковым тарелкам содержимое котелка. Я очень удивился, когда увидел то, чем угощает старикан. Это была самая настоящая уха, которую я никак не ожидал сейчас увидеть, а уж тем более отведать. В центре тарелки лежал огромный кусок рыбины, погруженный на половину в бульон, рядом несколько картофелин и не тертая, а порезанная круглыми кусочками морковь, и все это было приправлено зеленью. Слюнки побежали молниеносно, а в желудке сразу же заурчало в предвкушении трапезы. У меня возник резонный вопрос о том, где Монах хранил рыбу все это время, и я хотел было уже спросить, но Грешник озвучил его раньше, так как тоже был удивлен. Ответ, как обычно, последовал не от виновника торжества, а от Кипиша. Оказалось, что еще до рассвета, после того, как он сменил дежурившего Грешника и тот завалился спать, Монах взял удочку и куда‑то ушел. Кипиш же, в это время внимательно пересмотрев карту, обнаружил примерно в двух километрах отсюда небольшую речушку. Судя по всему, рыба как раз была выловлена из нее, а овощи, как оказалось, они давно с собой возят, так как не любят питаться сухпайками.
После принятия пищи мне заметно полегчало. Да уж, уха была как нельзя кстати после обильной ночной попойки. Теперь и я уже был в силах подняться на ноги и наконец воспользоваться умывальником. Кипиш в этот момент меня снова порадовал, принеся из машины новенькую, еще в упаковке, зубную щетку. На мой удивленный взгляд ответил, что подобного барахла у них еще много, а где‑то даже есть схрон, и крайний раз на мародерку они ходили именно за добычей хозяйственных товаров и средств гигиены…
