– Как дела?
– Ему не лучше. Но и не хуже хотя бы… Сколько нам еще ехать?
– Около часа.
– Ты не спал всю ночь…
Женя вдруг слишком отчетливо увидела следы этого бессонного времени. Голос был глухим, лишенным всяких эмоций. Под глазами залегли тени, а между бровями слишком отчетливо пропечаталась бороздка, которой вроде бы не было раньше. Антон периодически дергал плечами, видимо, пытаясь сбросить напряжение с плеч.
– Давай я поведу, а ты немного отдохнешь, – вспомнив, что о наличии у нее прав мужчина знать не может, пояснила: – Я умею водить довольно хорошо, только машину пока не купила.
Он усмехнулся в ответ.
– Вряд ли бы ты стала предлагать подобное, не имея прав. Но нет, Жень, дорога слишком скользкая, я не пущу тебя за руль. Это опасно.
А сам держался на такой дороге целую ночь… Без сна и, скорее всего, без еды и жидкости, судя по его запекшимся губам. Захватить из дома хотя бы термос и в голову не пришло. Женя опять откинулась на спинку сиденья, понимая, что спорить бессмысленно. Но этого почему-то даже не хотелось.
Глава 14
Впервые за всю жизнь, оказавшись в родном поселке, Женя не испытала привычных чувств. Не было волнующего трепета, сладковатый, пряный запах детства не обволакивал со всех сторон, как обычно, стоило лишь попасть на узкие, такие знакомые улочки. Даже солнце, неожиданно выглянувшее после ночного ненастья, не радовало – кроме страха не осталось никаких других ощущений.
– Мама в больнице, так что поезжай сразу туда, – указала дорогу к одноэтажному зданию почти на окраине. Только сейчас с ужасающей ясностью увидела, какое оно маленькое: всего несколько отделений, старые окна палат, затянутые белой тканью. Почти ничего не изменилось с тех самых пор, когда лежала здесь еще девчонкой. Как лечат в таких условиях, в которых время словно остановилось?
За два месяца с момента последнего приезда мать постарела на годы. Узнать самого близкого человека в этой сгорбленной бледной женщине, почти старушке с распухшими покрасневшими глазами, было тяжело, и Женя закусила губу, чтобы самой не расплакаться вновь.
– Мамочка!
Уткнулась в плечо, задыхаясь от накатившей горьковатой нежности. Всегда находила утешение в этих объятьях, а сейчас было неизвестно, кому из них сильнее нужна помощь.
– Детка? Откуда ты взялась? Сегодня ведь нет автобуса…
Женя не стала сообщать о приезде заранее, чтобы не заставлять маму переживать еще и по поводу ее ночного путешествия.
– Меня подвезли, – указала в сторону Антона, представляя его матери.
Тот кивнул в ответ на обращенное к нему приветствие и поспешил куда-то, оставив женщин наедине.
– Спасибо, что приехала, родная… – даже голос, казалось, постарел, приобретя вместо ласковой мелодичности сухие, поскрипывающие нотки. – Папа недавно уснул, так что зайдешь к нему попозже.
Женя растерялась.
– Разве он не в реанимации?
Мать лишь сокрушенно вздохнула:
– В реанимации, только какая она тут, Женечка? Сама знаешь… Мало чем отличается от обычной палаты…
Ее сильная, знающая ответы на все вопросы мама превратилась в незнакомого человека, потерянного и опустошенного, и у Жени не было ни слов утешения, ни аргументов даже для самой себя. Все, что она могла – лишь прижаться к груди, целуя морщинистую щеку, спрятать лицо в растрепавшихся волосах, где, казалось, даже седины стало больше, и застыть в ожидании… только чего?
Антон появился так же неожиданно, как ушел, протягивая женщинам два бумажных стаканчика с кофе.
– Вкус неважный, но это лучше, чем ничего. Женя, нам нужно поговорить.
Потянул за собой к дальнему окну, подальше от посторонних глаз. Она вцепилась руками в широкий подоконник, снова возвращаясь в памяти к собственному детству. У такого же окна ждала когда-то родителей, приходящих ее навестить. Сквозь старую деревянную раму с облупившейся краской слишком сильно сквозило, а от порывов ветра треснувшее, заклеенное скотчем стекло жалобно позванивало. От этого тонкого писка стало совсем тоскливо.
– Жень, я разговаривал с врачом твоего отца, – слова Антона донеслись откуда-то издалека. – Все на самом деле невесело, но в этих условиях и не может быть иначе. – Мужчина оглянулся по сторонам почти с отвращением. – Я даже не знал, что в наше время ТАКОЕ где-то еще бывает.
Слова неожиданно вызвали раздражение. Еще бы, можно себе представить, какое впечатление на него произвела окружающая обстановка, если сама Женя почти в шоке от увиденного. Но она привыкла к подобному и ничего лучшего не ожидала, а понимать, как все воспринимается Антоном оказалось больно и обидно, словно обустройство больницы зависело лично от нее.
– Не у всех есть такие возможности, как у некоторых. И если ты надеялся на что-то образцово-показательное, прости, что пришлось разочаровать…
Мужчина нахмурился.
– При чем здесь то, на что я надеялся? Ты о чем говоришь сейчас?
– Неважно… – она отвернулась к окну, наблюдая за неспешными движениями прогуливающихся больных и посетителей. Тишина казалась угнетающей, словно предваряя какую-то беду. Женя тряхнула головой, отгоняя пугающие мысли.
– Спасибо, что привез меня сюда. Но разговаривать о чем-то подобном я сейчас не хочу, да и не готова…
Антон обхватил ее за подбородок, заставив взглянуть на него.
– Мы теряем время. Ты способна молча меня выслушать и не нести всякую чушь? – и, не дожидаясь ее ответа, продолжил: – Врач сказал, что шансов почти нет, – опустил ладонь на ее губы, не позволяя перебить. – Но твой отец сильный мужчина и в других условиях все могло бы быть иначе. В республиканском клиническом центре условия намного лучше, как и возможности. И они согласны его принять.
– Кто согласен?! – она не удержала злых слез. – Ты понимаешь, что несешь? Отец умирает, о какой перевозке может идти речь? Он просто не вынесет переезда!
– Кто тебе такое сказал?
– А кто тебе сказал другое?! – Женя готова была закричать, и лишь понимание того, где они находятся, позволило немного сдержаться.
– Ты слышишь, о чем я говорю? – мужчина оставался спокойным, и ее кольнуло чувство вины: злиться точно не имело смысла. – Врач согласился с моим мнением. Твоего отца можно перевезти в областной центр. На реанимобиле это практически безопасно. В любом случае не хуже, чем оставаться здесь. Же-ня! Ну соберись же! – легонько встряхнул ее за плечи. – Поговори с мамой, с отцом, когда он проснется. Нужно его согласие. Машина готова выехать в любой момент и будет здесь всего через несколько часов.
Все-таки она совсем не знала его. Опять, как несколько дней назад в больнице при проведении процедур с ее поврежденной рукой, увидела перед собой абсолютно незнакомого человека. Сама, едва оказалась возле матери, погрузилась в отчаянье вместе с ней. Узнать о возможностях и перспективах даже в голову не пришло. Антон же сделал это за считанные минуты, и его слова имели вес, а не были пустой болтовней или жалобами на трагичность судьбы.
