— Почему в Мюнхен? — вдруг проснулся один из политических руководителей.
— Потому что в Мюнхен переехала вся съемочная группа, — сказал лысый.
— А причем тут жених?
— Потому что ему предложили большую роль в том самом фильме, и если бы он отказался, мы потеряли бы контроль над дорогостоящим актером, — пояснил курчавый.
— А-а-а, — сказали в один голос политические руководители, которые ничего не поняли.
В этот критический момент генералы, которые тоже ничего не поняли, окончательно перешли на личности и разделились на две примерно равносильные группы. Одни требовали срочно вызвать Сару домой и строго наказать за самоуправство в таком важном деле. Другие хотели повременить с наказанием, но отстранить от занимаемой должности, опять-таки за самоуправство. И тут оказалось, что один из политических руководителей, самый старый из них, вовсе не спал, а только дремал, и все слышал и правильно понял.
— Это очень хороший поворот событий, — сказал он, жестом веснущатой старческой руки остановив галдеж. — В свете затянувшихся переговоров с руководством ряда дружественных стран очень важно, чтобы наши люди открыто находились в самом центре событий, в непосредственной близости от… Да что я буду вас учить, смешно, право… Умная женщина, всё сделала правильно. Отпустите вожжи, пусть ребята поживут немного в свое удовольствие. Пусть импровизируют и делают всё не то чтобы совсем открыто, но и не прячась, не ложась на дно. Не очень долго, конечно, пока этот фильм снимается в Мюнхене. И вот ещё что: пожалуйста, тихонько подскажите мулаточке, чтобы ехала миловаться со своим Педрунчиком… Совсем открыто…
Лысый удивленно посмотрел на курчавого, тот незаметно пожал плечами. Оба вдруг поняли: что-то в этой операции пошло наперекосяк; как бы чего не вышло.
Когда они вернулись в свой кабинет, лысый спросил:
— Что будем делать?
— Подождем, — ответил курчавый. — Мне кажется, что начальники задергались. Что-то пошло не по плану.
— А я думаю, что как раз по плану. Только не по нашему.
— Так что же будем делать? — вздохнул курчавый.
— Порадуем Сару. Но сначала поиграем в шахматы.
— Согласен. Поиграем в шахматы и порадуемся за Сару, — согласился курчавый.
26
Лола и Генрих «убежали» на несколько дней от двух девушек и Дуди в старинный курортный город Бад Тёльц в 40 км от Мюнхена. Как раз в то время, когда наши аналитики, Роберт и Бениамин, играли в шахматы и радовались за Сару, лидеры «наших» и «ваших» лакомились мороженым в небольшом кафе. Неширокая, не слишком прямая улица спускалась к реке Изар. В старинных, многовековых, светлых, идеально реставрированных домах — банки, магазины, офисы, кафе, отели, что только усиливает очарование кукольной театральности. Сказочный город. Или так кажется влюбленным? Непонятно, они же реалисты, откуда такие романтические, даже сентиментальные чувства; они же разведчики?! Так ведь и до провала один шаг. Или того и хотят — провалиться и проснуться в собственном доме на краю деревни?
Жарко. За соседним столиком появились два новых посетителя: рыжий, сутулый, длинорукий мужчина лет сорока в шортах и футболке навыпуск и невысокая, короткостриженная, смуглая, черноволосая женщина того же возраста в недлинном белом платье. Оба были странно некрасивы и странность эта состояла в том, что они были очень разные, а смотрелись как единое целое. Лола и Генрих переглянулись и Лола сказала на языке «наших», будучи уверена, что тут никто, кроме Генриха, не поймет:
— Какая красивая пара, хотя каждый их них совсем не… — она не могла найти правильное слово, но Генрих понял и продолжил:
— Это потому, что они влюблены и ведут себя, как малые дети.
— Я боюсь, что мы выглядим ничуть не лучше, — улыбнулась Лола.
Рыжий мужчина позвал на чистейшем немецком официанта, наклонился к женщине, что-то прошептал ей на ухо. Женщина покачала головой и звонко засмеялась. А мужчина повернулся и, глядя в глаза Лоле, сказал на её языке, языке «наших»:
— Совершенно с вами согласен. Мы с Мартой точно так же подумали про вас. Пересаживайтесь к нам, выпьем хорошего вина, поболтаем немножко. — Встал и, не дожидаясь согласия, предложил Лоле стул.
Вольф, а это был он, знал всё, что ему нужно было, про Лолу, но никогда не видел Генриха. Он был абсолютно уверен, что Лола и Генрих его не знают, да это и не волновало его сейчас. Потому что пару дней назад многоопытный волк-одиночка пришел к убеждению, что операции не только не будет, но и не должно было быть. Что вся круговерть вокруг места и времени проведения операции — всего лишь блеф, политическая игра на самом высоком уровне. Осталось дождаться красавицы мулатки и все действующие лица этой психологической шпионской драмы соберутся на «Мюнхенские каникулы».
— Откуда вы знаете наш язык? — спросила заинтригованная Лола, не зная на что решиться и вопросительно переводя взляд с одного мужчины на другого.
— Я-то гражданин мира и знаю много языков. А моя Марта — ваша соотечественница.
Рыжий мужчина заинтриговал Генриха, но он в рот не брал спиртного. Лола даже не подумала поначалу об этом, а когда увидела сомнение на лице своего философа, вспомнила и сказала. Вольф не удивился, посмотрел на Генриха и спросил:
— Кофе, чай? Молоко?
— Зеленый чай, пожалуйста.
— С мороженым? — удивилась Марта.
— Нет-нет. Кусочек пирога с творогом.
Поначалу поговорили ни о чем, т. е. о жаре и столпотворении в центре Мюнхена. Потом об удивительной сохранности небольших старинных немецких городов, и не только курортных. Потихоньку переключились на Альпы и неожиданно для самого себя Вольф пригласил новых знакомых поехать на недельку в горы. Марта удивленно посмотрела на него и отрицательно покачала головой:
— У меня осталось 5 дней.
Рыжий мужчина будто очнулся и погрустнел. Лола и Генрих осторожно переглянулись, не зная, что подумать. Вольф виновато улыбнулся:
— Запамятовал, извините, в этот раз не получится. Разве что втроем… Да нет, без Марты мне будет не по себе. Вы где остановились, Лола? Я могу называть вас по имени, у вас в стране ведь так принято?
— Конечно, Вольф, — немного смутилась Лола, быстро решая в голове нехитрую шпионскую задачку: можно ли дать незнакомому человеку свои координаты. Вспомнила последние рекомендации Центра «пожить немного в свое удовольствие и не прятаться», назвала свое настоящее имя и дала номер мобильного телефона, разумеется, временного, который скоро исчезнет.
Генрих большей частью молчал, стараясь разглядывать новых знакомых не слишком открыто и пытаясь понять хоть что-нибудь. Но безуспешно. Марта прекрасно говорила по-немецки и по-английски, правда с «нашим» акцентом. Вольф на английский не переходил, а его немецкий и «наш» были безукоризнены.
— Пытаетесь понять, откуда я родом, — неожиданно спросил Вольф, переводя взгляд с рук Генриха на его глаза. — Правду я сказать не могу и не хочу, а фантазировать — не стоит труда. Поверьте только, что я — гражданин мира. Нет-нет, не по паспорту, а по роду деятельности. Мне приходится непрерывно мотаться по свету. Совсем недавно прилетел из Мадрида, туда попал из Бостона, в Бостон — из Лос-Анжелеса… И не гадайте, чем я занимаюсь; я и сам частенько не знаю, что буду делать через пару недель. А вот вы, Генрих, родом из крестьян, но уже много лет не пашете и не сеете, а занимаетесь чем-то, требующим самообладания, выдержки, трезвого расчета…
