Молодой человек по имени Герман появился отнюдь не случайно. Потому что немолодой мужчина действительно только изредка прогуливался около подъезда, но зато в остальное время внимательно следил за происходящим, глядя из окошка или с помощью несложных приборов. Вся хитро закрученная операция, ажиотаж вокруг неё, эффектно выброшенная наверх дезинформация — давно не были тайной. Но «береженого — Бог бережет». Вот и приехал молодой человек лично посмотреть, убедиться и сделать то, о чем они давно договорились с Робертом. Короче говоря, через несколько минут после приезда Герман и немолодой мужчина вышли из подъезда, о чем-то непринужденно разговаривая. Подходя к машине, Герман наконец-то «заметил», немножко оторопел, радостно улыбнулся и направился знакомиться с фотографом и его моделью, изображая глазами и руками одновременно удивление, восхищение, извинение. Поздоровавшись с Мерилин, Герман перевел взгляд на Рони:
— Совсем недавно в самолете мне случайно попал в руки журнал с изумительными портретами Мерилин на улицах Мадрида. Рони! Вы — замечательный художник. Увидеть и вас, и Мерилин в жизни — это такой подарок, о котором я даже не мечтал. — Тут восторженный молодой человек повернулся к мулатке и сказал, подчеркивая сказанное широко раскрытыми глазами: — Никакая фотография не может передать ваше обаяние и вашу удивительную и необычную красоту. Но вы — не совершенство, вы — богиня, ни на кого не похожая, единственная. Второй такой нет, не будет и слава богу, что не будет. Извините меня, я заболтался и мешаю работать…
— Спасибо, — совершенно искренне сказала Мерилин, Мирка, молодая любящая женщина. — Вы не мешаете. Рони почему-то не работается, он пристреливается, приглядывается. Я уже устала, а он всё ищет место, освещение, окружение. Он ещё даже не начал меня сажать, ставить, поворачивать, разворачивать, причесывать, а потом… — она посмотрела на фотографа, увидела его немую просьбу и замолчала.
Рони знал, кто такой Герман, и должен был насторожиться: уж очень всё гладко идет, как по писаному. Но не насторожился, поверил в искренность молодого человека и сказал то, что от него требовалось и что Герман хотел от него услышать:
— Спасибо за комплименты. Я действительно медленно запрягаю, но зато потом, — он посмотрел на Мерилин и засмеялся, — потом еду всё равно медленно.
— Неудивительно, — вздохнул Герман. — Такую женщину как ни снимай, всё хорошо будет. А вы всегда делаете что-то необычное, своё. — Тут он посмотрел на пожилого человека, показал всем своим обликом «Сейчас, извини, еще одна минуточка» и закончил. — Мне надо бежать. Но если вы будете работать в этих краях, заходите запросто отдохнуть, выпить чашечку кофе, да мало ли что… Вы не наши избиратели, но мне приятно будет с вами еще раз увидеться. Я не спросил, но вы знаете, я уверен, что это штаб…
— Конечно мы знаем, это все знают. И спасибо за приглашение. Очень может быть, что мы ещё увидимся; мы только-только начали работать.
Вольф во время этого незапланированного разговора стоял в стороне и ничего не слышал. Фантазировать ему сегодня не захотелось. Поэтому он призвал на помощь одного из своих личных сыщиков и приказал наблюдать очень осторожно за «этой парочкой», записывать их перемещения и сообщать о необычном. А сам тихонько удалился. Настроение у него было неважное, потому что он перестал понимать, что происходит.
Зато Герман уехал в очень хорошем настроении. «Мы всё правильно поняли. Значит, это та самая красавица, которая должна так подействовать на Роберта, что он…» — Герман засмеялся: «Стандартно и наивно. Ах, господа-товарищи, плоховато у вас с информацией, не знаете вы Роберта. Даже говорить ему ничего не буду. Скорее бы приехала Тамар. Надо навестить её родителей.» Герман так задумался, что проехал очередной перекресток на красный свет. Он завернул в ближайший переулок и остановил машину. Выключил мотор, закрыл глаза, откинулся на спинку сидения, расслабился и только через несколько минут двинулся дальше.
8
В конце рабочего дня Сол позвонил Тамар и попросил приехать и ждать его у подъезда через 20 минут.
— Не успею, Сол. Лучше через полчаса, — ответила Тамар. — Что нибудь случилось?
— Случилось, — засмеялся мужичок. — Я влюбился и приглашаю тебя на свидание. Будем долго ходить и разговаривать. Одевайся и обувайся поудобнее. И скажи маме, что вернешься поздно.
— Непременно, — включилась в игру Тамар. — Сейчас же позвоню.
— Кушать хочешь? — первым делом спросил Сол, когда они встретились.
— Лучше сначала поговорим.
— Тогда пойдем в парк, посидим на лавочке.
Сол был невысок, широковат и не молод, а рядом со стройной, очень просто одетой, загорелой и ненакрашенной Тамар казался ниже ростом, шире, но не старше своих лет. Он выглядел как крепенький мужичок-боровичок, что его вполне устраивало. Нашли одинокую незанятую скамейку, сели.
— Ты очень красивая, — сказал Сол очень серьезно и без улыбки.
— Но ведь не за этим же…
— За этим, именно за этим, деточка. А теперь слушай и не перебивай, спрашивать будешь потом, время есть. — Он взял ее за руку, отпустил, закрыл глаза, сел поудобнее, помолчал. Потом начал, глядя ей в глаза:
— Надо ехать. Будешь делать всё, как договорились. И всегда помни две простые вещи: ты очень красивая, даже рядом с ней. — Он замолчал и опять закрыл глаза. Она не выдержала и сказала:
— Это вы уже говорили…
— Нет, деточка, я говорил, что ты красивая. Но ты красивая даже рядом с Мерилин, а это не одно и то же. Не перебивай, я не буду долго говорить.
Тамар опустила голову.
— Про них не думай. Забудь о том, что ты — шпион на задании. Люби и будь любимой. Если это любовь, если он настоящий человек — будьте счастливы. А если нет — значит так ему и надо и он тебя не достоин. И еще: тебе не надо знать, почему я говорю с тобой не как начальник, командир, а… — Сол засмеялся, — как добрый дядюшка. Скажу только, что я узнал… Узнал… Узнал…
— То, что мне не положено знать?
— Нет, скорее то, что помешает нам всем работать. Теперь по делу. Ты едешь домой, к родителям… Ах, нет. Сначала простой вопрос: ты знакома с Мерилин?
— Нет. Никогда не встречались, ни тут, ни там.
— Вот и хорошо… Запомни две простые вещи: Мерилин не только красивая, но и умная женщина, любящая и любимая. Это первое. А второе тебя немножко позабавит: она не знает ничего и всем руководит Рони, с которым ты раньше встречалась. Рони знает всё, кроме того, что я не хочу говорить тебе и чего не знает никто, кроме меня. Но самое главное: Рони не знает и не должен знать — никто не должен знать! — что я даю тебе полную свободу: ты — не шпион на задании, ты — любящая и любимая. И дай тебе Бог немножко счастья и удачи.
Помолчали. Переглянулись, еще помолчали. Потом немножко ошеломленная Тамар спросила:
— Когда надо ехать?
— Позвони родителям, поговори с Робертом, если удастся. Чем раньше, тем лучше; тебе ведь и самой не терпится. Только спокойно и не теряй голову… как шпион — как женщина ты уже её потеряла. А теперь мне очень хочется есть. Можно мы не пойдем в ресторан, а поедем ко мне домой? Ах! Как ты на меня посмотрела!.. Добрый вечер, дорогая! Я скоро буду и привезу очаровательную гостью. Ты нас покормишь, мне не хочется идти в ресторан? Что, салат и пицца с грибами? Она говорит «замечательно!» Мы будем через полчаса.
