— Единственный!
Акушерка обрадовалась, улыбнулась и спросила:
— Будете обедать, или поговорить?
— Сначала обедать, а потом поговорить, — сказала Лиза. Но Катя не согласилась:
— Лучше сначала поговорить.
Акушерке было лет 60–65, она еще работала.
— Тогда покажитесь, вы же за этим пришли?
Девочки «показались». Акушерка прошептала: «Двадцать пять, двадцать шесть, может быть двадцать…» — замолчала и удивленно посмотрела на Лизу:
— Вы что, в один день? Как твои мамы?
Лиза обняла Катю и сказала, чрезвычайно довольная:
— Да, в один день, как мамы. Двадцать семь недель. И любимый наш здесь с нами. Мы придем к тебе в гости, матушка. Только сначала попросим тебя от себя и от наших мальчиков…
— Или девочек, — сказала Катя.
— … или девочек, — согласилась Лиза. — Сделай так, чтобы у наших детей было две мамы, как у меня.
— Мы обязательно родим в один день. А ты нам ничего не скажешь, никого не покажешь, чтобы мы любили их одинаково, как своих детей, — согласно кивала головой Катя.
— А нашего Дуду мы не пустим, пока не придет время. — Лиза положила руку старой акушерки на свой живот и сказала: — Мы тебя не забудем.
31
Прилетев, Бонд нашел клуб альпинистов и постарался вести себя спокойно и открыто. Он был уверен, что Тамар сама его найдет. Но ошибся, потому что у Тамар были теперь совершенно другие интересы. Шпионское прошлое спряталось в тумане, живот стал большим и тяжелым, а серенькая дождливая погода не располагала к длительным прогулкам. Пришлось Бонду поработать ищейкой и «совершенно случайно» столкнуться с Тамар нос к носу в старом парке, заваленном палой листвой. Тамар удивилась, но не очень:
— Вот уж не думала, что меня удостоят такой чести и ко мне приедет сам Николо Бонди!
Бонд даже вздрогнул, что с ним давно не случалось:
— Здравствуй, дорогая! Я действительно прилетел не только как известный альпинист по приглашению здешнего клуба, но и как…
— Перестань. Я ведь и вправду рада тебя видеть. С тобой будет проще разговаривать.
Бонд несколько секунд молча смотрел на Тамар, покачал головой в сторону ее живота, спросил «когда», получил ответ «скоро». Еще помолчал и спросил «откуда ты знаешь, как меня зовут», на что Тамар ответила, «а разве это государственная тайна». После этого умная Тамар сказала:
— Бонд! Я тебя знаю давно. Не ходи вокруг да около. Тебя прислали напомнить мне кое о чем, а может быть даже пригрозить?
— Второго не было.
— Уже приятно. Я не прячусь, я тебе оставлю свой телефон, мы можем встречаться и разговаривать совершенно свободно. В этой стране таких, как я, не охраняют.
— О чем ты, Тамар? Не обижай меня…
— Перестань. Я сегодня же расскажу про тебя Роберту. Когда вернешься домой, передай этим бодрым старичкам, что ничего не получится. Если не боишься, проводи меня домой. Знаешь, Бонд! Это так странно: тебя я знаю больше трех лет и не более, чем хорошо знакома. А его я знаю меньше года и всю жизнь.
— Я тебе завидую. Будь счастлива. Я тебя провожу… А твой премьер-министр не ревнив?
Поздно вечером Тамар рассказала про Бонда мужу. Роберт не удивился, не возмутился, не рассердился.
— Это нормально. Они, эти старые политики, посылают мне привет и наилучшие пожелания. И говорят, что хотят и дальше поддерживать добрые отношения. Они, конечно, попробуют просить тебя повлиять на меня, разузнать, посоветовать, «подсказать». Ну и бог с ними. Пусть их… Как ты себя чувствуешь? Малыш не бунтует?
— Малыш, слава богу бунтует, как ему и положено. Роберт, что мне делать?
— Как его зовут?
— Ребенка пока никак. А Бонда — Николо Бонди, но этого никто не знает, — засмеялась Тамар. — Я узнала случайно от его школьного товарища.
— Вот и хорошо. Давай мы его нейтрализуем самым простым способом…
— Прогоним, женим, может быть — уничтожим?
— Нет, Тамар, нет, дорогая моя. Мы пригласим в гости Николо Бонди, и пусть он попробует отказаться.
— Я не знаю, как его найти.
— Через клуб альпинистов. И хватит о нем.
Роберт закрыл глаза и сказал очень тихо: — Ты такая красивая!
— Особенно в профиль, — улыбнулась Тамар и обняла его.
— Нам ничего нельзя? Мой мужчина немножечко зашевелился.
— Мне ничего нельзя, тебе — всё можно. Я тебя поласкаю немножечко; скажи, когда будет невтерпёж.
* * *
Когда Бонд пришел с докладом, Сол не узнал его:
— Что случилось? Потолстел, похорошел. Но это не знаменитый шпион-одиночка, это — герой-любовник. Кто посмел обидеть… Ладно, не хмурься, садись поближе, рассказывай.
Бонд молчал. Сол его не торопил. Попили водички. Секретарь принес на подпись бумаги, вежливо сдержал удивление, вышел. Бонд молчал.
— Ладно, я буду спрашивать, а ты кивай головой. Видел Тамар? Разговаривал с ней? Как она выглядит за несколько недель до родов? — Понятно, хорошо выглядит. Красивая? Счастливая? Спокойная? Тогда что плохо, Бонд?
— Мне пора на пенсию, они меня переиграли…
— Не понял, — потряс головой Сол. — Кто сумел переиграть Бонда?
— Они сами мне рассказали, что я должен делать, чего хотят наши старички…
— Кто это «они»?
— Роберт и Тамар, премьер-министр и его жена. Пригласили меня к себе домой, представили другим гостям, другому гостю по имени Герман, как Николо Бонди…
— Это твое настоящее имя? Я не знал…
— А Тамар знала. Мы поужинали, немножко выпили хорошего вина. Герман оказался альпинистом, правда невысокого уровня. Поговорили обо всем на свете, кроме политики и шпионажа. А под конец Роберт говорит: «В следующий раз приезжайте прямо ко мне, минуя Тамар. Считайте, что я ваш резидент в этой стране. Я буду скорее всего занят, но Герман всегда найдет время для вас. А Тамар давайте оставим в покое. Этот ребенок — не последний, Тамар хочет двоих. Правда, Тамар?
— Нет, троих.
— Я так и хотел сказать: ещё двоих.
Бонд грустно улыбнулся, посмотрел в глаза Солу и сказал:
— Старики наши конечно молодцы. Но там нам делать нечего.
— Откуда такая уверенность?
— Мне показалось, что они ничего не прячут. Полная открытость общества и правительства. И живут они хорошо, спокойно. Может быть, я ошибаюсь и у Роберта есть кое-что «не для печати». В таком случае он великий актер и никакая разведка не поможет. А Тамар надо оставить в покое. Она и захочет, ничем помочь не сможет. Потому что Роберт секреты домой не носит и Тамар от политики оберегает. Он ведь знает о её шпионском прошлом, сам мне сказал.
