Ничего сложного ремонт не предвещал, трудность состояла в том, что такого «ископаемого» строчника у меня в чемодане, естественно, не было. Поэтому я сказал бабульке, что ненадолго её покину, схожу в Ателье, благо оно находится в 10 минутах ходьбы от ее дома, принесу новый строчник, а телевизор пока что пусть постоит на столе.
* * *
Когда я вернулся и вошёл в комнату, мне сразу почудилось, что за время моего отсутствия в интерьере жилья что-то неуловимо изменилось. Я сосредоточенно и очень внимательно начал «сканировать» помещение по горизонтали. Платяной шкаф был на месте, старинный комод с футляром от телевизора — также, Кеша, правда, переместился с футляра на спинку стула и синхронно со мной переводи взгляд с одного предмета на другой.
Сияющая, жизнерадостная бабулька стояла возле стола, да и сам стол был на месте, вот только телевизора на столе не было.
— А где же телевизор??! — спросил я каким-то вдруг охрипшим голосом.
Лицо бабульки при этих моих словах засияло ещё больше, и, не скрывая гордости за своей поступок, она радостно сообщила:
— А я его помыла!
— К-к-к-как «помыла»??? — заикаясь, переспросил я.
— Как следует, помыла, со всех сторон. Так что, Вы не сомневайтесь, он теперь опять как новенький, весь даже блестит!
* * *
Ну, что, мои нынешние коллеги? Что, по-вашему, я должен был делать, и что сказать жизнерадостной бабульке, искренне убеждённой в том, что она совершила замечательный поступок, избавив от грязной работы такого симпатичного молодого человека. Ведь не мог же я, в самом деле, сообщить ей, что единственное, чем я смогу ей теперь помочь, так это вынести безвременно погибшее шасси на помойку.
Целая минута ушла у меня на титаническую борьбу с сами собой, после чего я так же широко улыбнулся старушке и сказал:
— Вот и прекрасно! Вы сэкономили мне уйму времени, а теперь давайте посмотрим, где же наш счастливчик.
— В ванной он, где же ему ещё быть? Я решила, пусть до вашего возвращения он немножко обсохнет.
* * *
От милой старушки я ушёл поздно вечером, когда на улице вовсю горели фонари. В течение шести часов после моего возвращения с новым строчником я с помощью фена методично и скрупулёзно просушивал горячим воздухом каждую щель, каждый закоулочек в плотном монтаже, моля Бога, чтобы от горячего душа не пострадал силовой трансформатор.
Счастливая бабулька не отходила от меня ни на шаг, рассказывая всякие смешные истории, связанные с Иннокентием. Сам герой рассказов, важно нахохлившись, молча сидел на краю стола, сосредоточенно разглядывая внутренности телевизора. Только однажды он, словно очнувшись от гипноза, встал во весь рост, захлопал крыльями и заорал зычным голосом:
— Смир-р-р-р-на! Р-р-р-р-авняйсь!!!
От неожиданности я даже выронил из рук работающий фен.
— Перестань безобразничать, разбойник! — прикрикнула на Кешу старушка. В ответ Иннокентий повернул к хозяйке голову, вытянул вперёд шею и голосом, совершенно точно копирующим не только голос, но и интонации бабульки, прочирикал:
— Чистота — залог здоровья! Залог здоровья! Залог здор-р-р-р-ровья!
Я даже открыл рот от изумления. А бабулька засмеялась и объяснила:
— Это он, паршивец, меня передразнивает. Он очень не любит, когда я мокрой тряпкой протираю его жилье на шкафу.
* * *
К счастью для нас всех, телевизор удалось реанимировать, и к вечеру он нормально заработал.
— Знаете, мой младший внучок уже несколько раз предлагал купить мне новый телевизор с большим экраном, но если сказать по совести, Мы с Кешей к нему очень привыкли, как к родному, и не представляем, как мы будем без него…
Я заверил бабульку, что телевизор ещё послужит верой и правдой, а на случай чего оставил ей свой домашний телефон и сказал, чтобы она в следующий раз звонила прямо мне лично.
Мы расставались почти друзьями, а когда я проходил мимо шкафа, на который уже успел взобраться попугай, и помахал ему на прощание, он свесил голову и низким, пропитым и прокуренным голосом скомандовал:
— Отдать концы!!!
ПУТЕШЕСТВИЕ С НОРМИРОВЩИЦЕЙ
В начале «эпохи телевидения», в 1949-50 годах, большинством наших граждан телевизор воспринимался как настоящее чудо техники, а людей, разбиравшихся в этой технике, считали без преувеличения кудесниками. Рядовой телемастер, возвративший к жизни поломавшийся телевизор, выглядел в глазах клиента корифеем, которого встречали и провожали с благоговейным трепетом.
Впрочем, ремонт и особенно обнаружение причины неисправности и вправду требовали достаточно серьёзного понимания принципа работы аппарата, и в немалой степени — интуиции, в основе которой лежал постепенно накапливающийся опыт предшествующих ремонтов.
Наша братия очень быстро поняла, какие выгоды можно извлечь из этой ситуации, и не преминула ими воспользоваться. Первый шаг был сделан при определении норм выработки и тарифов. Не составило большого труда убедить руководство ремонтных служб в том, что починить в течение рабочего дня больше двух телевизоров абсолютно нереально. Руководство, в массе своей разбиравшееся в телевизорах не больше рядовых клиентов, вынуждено было согласиться.
Два — значит два. Так и было записано в «положении о работе разъездных радиомехаников». А для мастеров стационара, которые по идее должны были выполнять особо сложные ремонты, эта цифра была уменьшена ещё вдвое.
— А как же с загородными «точками»?! — дружно завопила братия. — Время на дорогу туда и обратно надо учитывать?
Руководство почесало в затылке и дополнило положение уточнением: при вызовах за черту города норма составляет три телевизора на два дня — по полторы штуки в день.
Это нас вполне устраивало: получив в понедельник у диспетчера сразу восемь нарядов на всю неделю вперёд можно было перечинить все телевизоры за один, максимум полтора дня, и до следующего понедельника спокойно отдыхать или заниматься «халтурами».
Можно было идти и другим путём: делать ежедневно не два ремонта, а четыре-пять, что при сдельной оплате труда существенно улучшало наше благосостояние. Немудрено, что в этой ситуации директор и главный инженер Ателье получали свои «твёрдые оклады» в размере 1300 рублей (в денежных единицах 1950 года), тогда как большинство «разъездных» зарабатывали вполне официально по 3…4 тысячи. Между прочим, в эти годы новый автомобиль «Москвич-401» стоил в магазине всего 9 тысяч, поэтому немудрено, что уже через год работы, по меньшей мере, половина нашей братии стали автомобилистами.
В конце концов, до руководства дошло, что, если нам, шутя удаётся вдвое и даже втрое перевыполнять установленные нормы, то самое время пересмотреть эти нормы в сторону ужесточения. С этой целью было решено осуществить реальный хронометраж полного рабочего дня тех шустриков, официальный заработок которых перевалил за четыре с половиной тысячи.
