Здесь будет уместно объяснить причину моего умозаключения. Слово «немец» относилось не к клиенту, как вы могли подумать, а как ни странно — к телевизору «Т2-Ленинград». Дело в том, что в конце сороковых — начале пятидесятых годов производство телевизоров «Т2-Ленинград» помимо ленинградского завода им. Козицкого было организовано и налажено на территории оккупированной Германии, в Саксонии, где специально для этого в городе Радеберг был восстановлен (а скорее построен заново) радиозавод, продукция которого безвозмездно поставлялась в СССР в счёт репараций.
Телевизор был повторен один к одному, и отличить его от нашего отечественного можно было лишь по двум признакам: маленькой эмблемке с русскими буквами «СВР» и по «немецким» радиолампам, которые были немецкими лишь по месту их изготовления, а на самом деле полностью повторяли наши отечественные лампы, включая их русские названия.
Аббревиатура «СВР» расшифровывалась как «Саксен-Верк, Радеберг», что же касается радиоламп, то их производство также было организовано в Германии на тех же принципах. Немецкий ламповый завод воспроизводил практически полностью всю номенклатуру отечественных радиоламп и кинескопов, поэтому «свои» телевизоры немцы полностью комплектовали «своими» же лампами и кинескопами. А поскольку период освоения новой продукции, как правило, связан с невысоким качеством этой продукции, «немецкие» лампы на первых порах выходили из строя значительно чаще наших родных.
* * *
Все мои рассуждения о возможной неисправности оформились, пока я поднимался на третий этаж, и к моменту, когда я позвонил в дверь, я был уже готов держать пари один к десяти, что окажусь прав. Дверь мне открыл, как я и предполагал, незнакомый мужчина лет пятидесяти, в домашнем халате и с палочкой, на которую он опирался. Я проследовал вслед за ним в гостиную, в которой на красивом полированном столике из ореха стоял работающий «СВР». Телевизор, как и следовало ожидать, молчал, а на экране…
Нет, вот так просто взять и сказать, что я увидел на экране, было бы непростительно, поскольку сегодняшний читатель этих строк просто не понял бы моего тогдашнего состояния. На экране нашего родного чёрно-белого «Ленинграда» был фантастический кадр: на ярко-жёлтом песчаном берегу в соблазнительных позах лежали красивые девушки с ярко-апельсиновым цветом загара и смотрели вдаль, где жёлтый песчаный пляж плавно и постепенно переходил в светло-зелёную морскую гладь, по которой величественно скользили несколько светло-зелёных яхт с такими же светло-зелёными парусами. А дальше, на линии горизонта, зелёная морская гладь уступала место голубому небу, по которому летали диковинные птицы голубого цвета с широко распластанными голубыми крыльями.
Вот вы, мой уважаемый сегодняшний читатель, попытайтесь мысленно перенестись в 1954 год, встаньте на моё место и попробуйте оценить моё тогдашнее состояние.
Пока я стоял с широко разинутым ртом, картинка на экране «Ленинграда» поменялась, и вместо фантастического пейзажа весь экран заняло лицо бородатого профессора, который ритмично открывал и закрывал рот, время от времени покачивая гривастой головой. У профессора была ярко-рыжая борода, бледно зелёное, измождённое неведомой болезнью лицо и… ярко-голубая шевелюра.
* * *
Ну, и какие версии вы, уважаемые читатели, можете выдвинуть, а? Не тратьте время зря. В основе разгадки этого феномена лежит не наблюдающаяся нигде в мире, кроме нашей России-матушки, способность русского мужика совершать немыслимые изобретения, компенсирующие допотопный уровень нашего быта на фоне достижений остального цивилизованного мира. Как в своё время неистребимое желание во что бы то ни стало увеличить размер изображения привело к созданию водно-глицериновой линзы, так и желание первыми увидеть цветное изображение на экране чёрно-белого телевизора подвигло наших Кулибиных из родной системы «Промкооперация» на изобретение… прозрачных трехцветных светофильтров на основе… непроявленных и «смытых» рентгеновских плёнок.
На отмытую от эмульсии плёнку наносились три цветные полосы жёлтого, зелёного и голубого цвета из прозрачных красителей на основе бесцветного цапонлака. Готовые плёнки обрезались под два стандартных размера: для телевизоров КВН и для «Т2-Ленинград», окантовывались и продавались населению по вполне доступной цене.
Плёнки обладали совершено замечательным свойством: если их переворачивали «вверх ногами», можно было без труда превратить голубые волосы профессора в ярко-рыжие, а его рыжую бороду — в тёмно-синюю, как у героя известного литературного произведения. А если ограничить поворот плёнки углом в 90 градусов, достигался ещё больший эффект: левое ухо профессора становилось жёлтым, правое — синим, а лицо продолжало оставаться болезненно-зелёным.
* * *
Вот с такими чудесами приходилось порой сталкиваться старым телемастерам в те далекие годы середины прошлого века.
МЭК — ЗНАЧИТ «МЕЖДУНАРОДНАЯ ЭЛЕКТРОТЕХНИЧЕСКАЯ КОМИССИЯ»
Прошло немного лет после начала «Телевизионной эры», и вот уже телевизор перестал быть диковинкой и достоянием избранных. Отрасль росла и развивалась гигантскими темпами, заполняя новую огромную нишу в нашей жизни. Если в 1948 м году в стране был один-единственный телевизор марки «Т-1 Москвич», а год спустя число моделей увеличилось до двух, пополнившись легендарным КВНом, то уже через десять лет, к концу 1959 года в стране работали более двадцати радиозаводов, выпускавших в общей сложности 76 (!) разных моделей, в том числе 9 телерадиол, включая аппараты консольного типа и один проекционный телевизор «Москва», воссоздававший телевизионное изображение на экране фантастических по тем временам размеров: 0,9 х 1,2 метра! Одно время на базе этого телевизора был организован специальный телевизионный кинотеатр на территории московского сада «Эрмитаж», в котором ежевечерне проводились телесеансы, как в обычных кинотеатрах. Одновременно с насыщением внутреннего рынка широко развивался экспорт наших телевизоров во многие зарубежные страны. К примеру, отечественные телевизоры «Темп-6М» и «Темп-7М» пользовались большой популярностью у телезрителей Англии, Болгарии, Румынии, Финляндии, Эквадора, Монголии, Кореи, Ирана, Колумбии, Судана. За 7 лет в эти страны было продано свыше миллиона телевизоров!
Однако к чему я всё это вам рассказываю? А к тому, что выход СССР на международный рынок телепродукции потребовал от наших производителей соблюдения неких установленных к тому времени норм на экспортируемую продукцию. Нормы эти для нашей страны были в значительной мере непривычными, поскольку существенно отличались от внутренних ГОСТов. Но дальнейший экспорт в большинство развитых стран прямо упирался в необходимость соответствия всех параметров наших телевизоров этим узаконенным европейским нормам. Так что, волей-неволей перед нашей радиопромышленностью ребром встал вопрос: хочешь экспортировать? — будь добр, соответствовать всем требованиям МЭК.
И что это ещё за МЭК? А МЭК — это, оказывается, аббревиатура названия специальной международной организации — Международной Электротехнической Комиссии со штаб-квартирой в шведской столице, городе Стокгольме. В соответствии с Международной конвенцией, подписанной всеми странами-участницами, любая электро- и радиотехническая продукция, произведённая в любой из входящих в МЭК стран, должна отвечать единым требованиям МЭК по всем без исключения параметрам, которых оказалось не меньше, чем у нас ГОСТов, но в отличие от ГОСТов эти требования в большинстве своём были более суровыми, чем наши отечественные. И особенно они свирепствовали в отношении всего, что касалось безопасности общения потребителя с любым прибором или аппаратом. Волей-неволей, нашей стране пришлось вступить в эту комиссию и пересмотреть большинство отечественных ГОСТов, приведя их требования в соответствие с требованиями МЭК. И именно на этой почве возникла совершенно немыслимая, курьёзная ситуация, о которой, собственно, и будет наш рассказ.
