Таурриммас счел за лучшее поскорее убраться. Секунда – и след его простыл.
– Ты сам не понимаешь, что творишь, – обескуражено покачал головой Феггаттурис.
– Я-то как раз понимаю. – Упаннишшур подошел к надстройке, в которой жил человек без имени, и постучал в дверь. – А вот ты… Понятия не имеешь о том, как мы живем, а уже пытаешься учить, что и как нам следует делать…
Из-за двери высунулась голова человека без имени.
– Проводи Чхоппоттуна до его плота, – велел ему Упаннишшур. – И Кумманниса с собой прихвати, пусть пока отдыхает.
– А потом что? – спросил Кумманнис.
– Потом и узнаешь, – ответил Упаннишшур, даже не взглянув в его сторону.
Человек без имени и Кумманнис подхватили под руки Чхоппоттуна и повели его по переброшенным между плотами мосткам вглубь острова.
– Ты говоришь, что Таурриммас убил плоскоглазого, – вновь обратился к Феггаттурису Упаннишшур. – Потому что ты видел мертвого плоскоглазого. Кумманнис и Чхоппоттун видели, как все произошло. Ну, и сам Таурриммас, понятное дело. Итого, вас четверо, – Упаннишшур показал четыре пальца. – Я же утверждаю, что ничего этого не было. Потому что я этого не видел. И все остальные жители острова, – Упаннишшур вытянул руку в ту сторону, куда ушли островитяне, – тоже ничего не видели. А это значит…
Упаннишшур сделал паузу и протянул руку, предлагая Феггаттурису закончить начатую фразу.
– Это значит, что вы ничего не хотите знать, – сказал альбинос.
Упаннишшур досадливо щелкнул пальцами.
– Неправильный ответ!
– Это значит, что для вас ничего не произошло, – сказал Виираппан.
– Вот! – как на победителя викторины, указал на старика пальцем Упаннишшур. – Вот то, что я хотел услышать!
– Мне знакома подобная логика, – безразлично пожал плечами Виираппан. – Она имеет право на существование, но, как философская система, не выдерживает элементарной критики.
– А вот этого нам не надо! – с наигранным страхом замахал на старика руками Упаннишшур. – Не надо никакой критики! Смысл нашего существования не в том, чтобы пытаться понять, что, как и почему происходит в этом мире, – по моему глубокому убеждению, все подобные попытки априори обречены на провал, – а в том, чтобы сохранять существующее положение вещей.
– Конец истории, – изрек многозначительно Виираппан.
– Да называй, как хочешь, – махнул на него рукой Упаннишшур. – Но мы живы до сих пор только потому, что с нами ничего не происходит.
– Но, Таурриммас… – снова начал было Феггаттурис.
– Да перестань, – поморщившись недовольно, перебил его Упаннишшур. – Что значит слово четырех человек против мнения всех островитян?.. Пуф! – Упаннишшур раскинул пальцы веером, как будто стряхивая с них пыль. – Ничего не произошло. Нам всем это понятно. Скоро и Чхоппоттун в это поверит. И Кумманнис. И сам Таурриммас будет думать, что все это ему только привиделось в дурном сне. И тогда все снова встанет на свои места. Все будет по-прежнему. Как всегда… Кстати, и плоскоглазые, будь они немного поумнее, не стали бы поднимать столько шума из-за такой ерунды, как пара тюков заплесневелой кожи. Могли бы сделать вид, что ничего необычного не происходит, и тогда бы на самом деле ничего бы не произошло. – Упаннишшур выжидающе посмотрел на Феггаттуриса. – Понимаешь, о чем я?
– Нет, – честно признался альбинос.
– Окружающий нас мир – это проекция нашего неосознанного представления о нем. Мы не можем менять его по собственному желанию. Но общественное мнение, которое существует помимо сознания каждого отдельного индивида, способно формировать…
Упаннишшур запнулся. Озадаченно почесал согнутым пальцем переносицу. Он понял, что его занесло в слишком высокий эмпирей, в результате чего он утратил почву под ногами.
– Ладно, не продолжай, – усмехнулся Виираппан. – Нам уже и без того все ясно.
Старик смеется, подумал Раф, а между тем, далеко не все из того, что говорит Упаннишшур, противоречит его собственным высказываниям. Однако Виираппан куда как осторожнее в своих выводах.
– А как же плоскоглазые? – насмешливо поинтересовался Феггаттурис. – Они-то не в курсе тех судьбоносных решений, что вы тут принимаете. Вот приплывут ваши плотогоны с гнилой рыбой в Тихую заводь, а плоскоглазые-то и откажутся им уголек отгружать. Что тогда?
– Да ничего особенного, – улыбнулся наивности альбиноса Упаннишшур. – Мы скажем, что так было всегда.
– А…
В ответ на свой вопрос Феггаттурис рассчитывал услышать все, что угодно, любую глупость, бред, но только не то, что сказал Упаннишшур. Поэтому он не сразу сообразил, как следует прокомментировать слова островитянина.
– А как же без угля?..
– А что такое уголь? – удивленно посмотрел на альбиноса Упаннишшур.
Феггаттурис плотно сжал губы и медленно втянул воздух раздувшимися ноздрями. Он решил, что над ним издеваются. И лучше бы он был прав, подумал Раф.
– Оставь его, Феггаттурис, – подал голос Отциваннур. – Он искренен в своей глупости.
– Отци, – с упреком обратился к Отциваннуру Упаннишшур. – Почему ты так говоришь? Разве ты не житель Квадратного острова? Разве ты не плывешь вместе со всеми по волнам времени? Разве ты хочешь, чтобы начались перемены? Разве… – Упаннишшур улыбнулся. – Я понимаю, что все это патетика, но тем не менее, Отци, ты, как мне казалось, лучше других понимаешь суть проблемы. Ведь если бы ты был не согласен со мной, то не сломал бы свою звучалку. Я ведь видел, Отци, – он погрозил Отциваннуру пальцем, – видел, как она тебе нравится. Я все вижу, дорогой мой Отци. И даже многое из того, что остается незамеченным другими…
– Видишь ли, Упан, – перебил его Отциваннур, лишив тем самым удовольствия красиво завершить прочувствованную речь. – Схема, которой все мы пытались придерживаться, работала до тех пор, пока происходившие вокруг нас перемены можно было не замечать. Но в конце истории нет места убийствам по одной простой причине – они совершенно бессмысленны. Убив плоскоглазого, Таурриммас изменил статус нашего общества, который мы раньше считали заданным однажды и навсегда.
– Ты сильно переоцениваешь значение данного инцидента, – покачал головой Упаннишшур. – Что значит для нас смерть плоскоглазого? Для тебя лично, Отци? – не успев задать вопрос, он тут же сам на него и ответил: – Да ровным счетом ничего! Пройдет два-три дня, и о ней все забудут. Я больше вам скажу – никто бы и не узнал об этом убийстве, если бы этот, – Упаннишшур пальцем ткнул в Феггаттуриса, – не устроил представление на причале. И тогда бы мы с полной уверенностью могли сказать, что на Квадратном острове ничего не происходит!
Феггаттурис посмотрел на Отциваннура, на Виираппана, на Рафа. Взгляд у него был удивленный и немного растерянный, как у человека, который совершенно неожиданно отыскал решение задачи, над которой бился долгое время, считая ее невообразимо сложной, а оказалось, что ответ настолько прост, что в это почти невозможно поверить.
