Раф поднялся на ноги и огляделся.
Мир вокруг изменился.
Сходу Раф не мог решить, в какую именно сторону.
Но изменения были серьезные.
Не принципиальные, а именно серьезные.
Над головой по-прежнему было небо. Только цвет его сделался лиловым с фиолетовыми разводами возле самого горизонта. По лиловому небу плыли палевые облака. Причем, если как следует присмотреться, оказывалось, что каждое облако – это и не облако вовсе, а целая куча мелких, очень точно подогнанных друг к другу многогранных деталек. И ежели, по случаю или по неосторожности, выпадет хотя бы одна из них, то все облако рассыплется и составляющие его детальки дождем прольются в море…
…В море, похожее на полузастывшее желе малинового цвета, со дна которого поднимались разноцветные пузыри, большие и маленькие. Пузыри какое-то время качались на поверхности, затем отрывались от желеобразной массы и, переливаясь, будто блестящие чешуйки рыбы-клоуна, медленно поднимались к облакам. Если как следует присмотреться, то можно заметить, что внутри пузырей спрятаны фигурки не то людей, не то еще каких странных, шевелящихся, подпрыгивающих и переворачивающихся с ног на голову и обратно существ.
Что еще необычного было вокруг? То, что на небе не было солнца. То место, где оно должно находиться, было обозначено медленно вращающейся черно-белой нисходящей спиралью. При долгом взгляде на нее начинала кружиться голова, вслед за чем возникала иллюзия долгого, бесконечного падения в самую глубину черного глаза спирали.
Плот обернулся небольшим полукруглым островком, заросшим оранжевой травой. Раф точно знал, что это именно трава, а не водоросли, хотя, спроси кто, не смог бы точно объяснить, в чем тут разница.
– Ну и какого водяного я тут делаю? – развел руками Раф.
Слова прозвучали гулко, как будто в замкнутом пространстве.
На траву выпрыгнула лягушка. Большая, в две ладони. Ярко-алая. Вся в пупырышках. С желтыми выпученными глазами.
Лягушка квакнула и, задрав заднюю ногу, принялась счищать с себя малиновое желе.
– Замечательно! – патетически всплеснул руками Раф. – А где Виираппан?
– Виираппан тебе не нужен, – ответила лягушка.
– А ты откуда знаешь? – неприязненно посмотрел на странное земноводное Раф.
Лягушка квакнула и отвернулась.
Раф присел на оранжевую траву.
Затем прилег.
Положил руки под голову, закрыл глаза…
…И оказался в зарослях тростника.
Тростник вымахал выше головы, с широкими метелками на самом верху. Раф никогда такого не видел. Ни вверху, ни вокруг не было ничего, кроме сухих, шуршащих на ветру стеблей. Внизу – фиолетовая слизь, в которой ноги тонули по щиколотку.
Нужно было отсюда выбираться. И поскорее. Раф кожей чувствовал – грядет что-то неладное. Измена какая-то. Близко-близко…
Раздвигая тростник руками, Раф пошел вперед. Не выбирая дорогу. Поскольку выбирать было не из чего.
Вдруг он услышал голос, отчетливо и громко произнесший у него за спиной:
– Не спеши.
Раф замер, вцепившись пальцами в сухие, ломкие стебли.
– Кто здесь? – произнес он сдавленным полушепотом, боясь обернуться.
– Какая разница, – отозвался голос.
– Что тебе нужно?
– Мне? – Рафу показалось, что голос усмехнулся. – Ничего.
– Тогда…
– Можешь идти дальше. Я тебя не задерживаю.
– Но ты сказал…
– Я сказал: «Не спеши». И все. Я не требовал, чтобы ты остановился.
– Значит, я могу идти?
– Можешь… Только какой в этом смысл, если ты все равно не знаешь, куда идешь?
– Это не имеет значения, – тряхнул головой Раф.
– Может быть… Хотя…
– Что?
– Нет, ничего…
– Договаривай, если уж начал.
– Мне нечего тебе сказать.
– Ты сказал «хотя».
– Это относилось не к тебе.
– К кому же тогда?
– К ситуации в целом.
– И что она собой представляет?
– Кто?
– Ситуация в целом.
– Понятия не имею!
– Что же ты имел в виду, когда сказал «хотя»?
– Ровным счетом ничего.
– Просто так «хотя» не говорят.
– Почему?
– Не принято.
– Это ты только сейчас придумал?
– Нет, я давно об этом знал.
– Знал и молчал! – В голосе невидимого собеседника почти неподдельные гнев и ужас.
– А кому я должен был об этом сказать? – удивился Раф.
– Об этом нужно кричать на каждом углу!
– Ладно, пойдем кричать вместе.
– Нет… – голос смущенно умолк.
– А что так? – съехидничал Раф.
– Не твое дело, – буркнул голос.
– Ну, ладно, – сказал Раф и обернулся.
Трудно сказать, почему он не сделал этго раньше. Ведь, казалось бы, чего проще, обернись и посмотри, кто с тобой разговаривает. Но Раф почему-то продолжал тупо стоять, вцепившись руками в сухие стебли, как будто это была единственная опора в жизни, и видел перед собой только непроходимые заросли. Вот так стоял, стоял и вдруг подумал – какого водяного! – да и обернулся…
…И увидел перед собой яйцо.
Самое обычное яйцо, размером и формой похожее на утиное, висело в воздухе в двадцати сантиметрах от кончик носа Рафа.
– Здурово, – только и сказал Раф, сразу же уверовавший в то, что разговаривало с ним именно яйцо.
– А что ты хотел увидеть? – как будто с обидой даже спросило яйцо.
– Не знаю, – пожал плечами Раф. – Но яйцо – это уж слишком!
Слева послышался треск ломающегося тростника. Что-то огромное и очень быстрое ломилось, не видя дороги, сквозь заросли.
Раф присел на корточки и втянул голову в плечи.
– Ты чего? – спросило яйцо.
– Кто это? – Раф кивнул в сторону, откуда раздавался шум.
– Ты что, не знаешь? – удивилось яйцо.
– Нет, – качнул головой Раф.
– Так чего же тогда прячешься?
– Так… На всякий случай.
– Ну, ты даешь!..
Треск ломающегося тростника быстро приближался.
И вдруг – тишина…
Раф замер.
И услышал совсем рядом тяжелое дыхание огромного зверя, разгоряченного бегом.
