– Слыхали! – Феггаттурис посмотрел сначала на Рафа, затем на Виираппана. – И что теперь?
– Похоже, это единственный выход, – сказал Раф.
– Кто сделает это? – спросил Виираппан.
– А в чем проблема? – удивился Феггаттурис.
– Держи, – Виираппан протянул альбиносу свой мачете.
– Да при чем тут я? – вскинул брови Феггаттурис. – У нас есть специалист, – он выглянул из дома и громко позвал: – Таурриммас! Иди сюда.
– Что? – осторожно заглянул в дверной проем Таурриммас.
– Видишь эту обожравшуюся тварь? – Феггаттурис указал на безразлично пялящегося в потолок плоскоглазого.
– Да, – лицо Таурриммаса перекосила неприязненная гримаса.
– Его нужно убить.
– Согласен, – кивнул Таурриммас.
– Это должен сделать ты.
– Почему я?
Таурриммас медленно попятился, явно собираясь улизнуть, но Феггаттурис успел поймать его за локоть.
– Потому что тебе уже приходилось это делать.
– Нет! – протестующе затряс головой Таурриммас.
– Не отпирайся, приходилось, – стоял на своем Феггаттурис.
– Я находился в состоянии аффекта!
– Давай, мы и сейчас тебя заведем. Знаешь, что рассказал нам этот жирдяй?
– И знать не хочу!
– Ты должен это услышать.
– Нет!
– Тебе сразу захочется его убить.
– Отстаньте от меня! Я не буду никого убивать!
– Слюнтяй, – поставил безнадежный диагноз Феггаттурис и отпустил руку Таурриммаса. – В следующий раз мы тебя с собой не возьмем.
Не вступая в полемику, плотогон поспешил ретироваться.
– Будем тянуть жребий? – обратился Феггаттурис к оставшимся.
– Тебе непременно хочется устроить фарс? – спросил Виираппан.
– Мне? Нет, – честно ответил Феггаттурис.
– Ну, и ладно.
Старик повернулся к плоскоглазому.
– Хочешь что-нибудь сказать?
– Ты меня еще ни о чем не спросил, – ответил плоскоглазый и сунул в рот шланг.
– Ну и ладно. Обойдемся без лишних слов.
Виираппан взялся двумя руками за рукоятку мачете, широко размахнувшись, всадил его в скрытую складками кожи шею плоскоглазого, повернул и вытащил. Из широкого разреза потекла розоватая кашица.
– Все? – спросил Раф.
– Все, – кивнул Виираппан.
– Деревню жечь будем? – вернулся к главной, как ему казалось, теме Феггаттурис.
Глава 24
Деревню решили не жечь. Ежели война закончена, значит, плоскоглазые в свои дома уже не вернутся. Зачем добро без толку изводить? Под сводами плывущих деревьев было тихо, спокойно и как-то совсем по-домашнему уютно.
– Мы все сделали правильно? – спросил у Виираппана Раф.
– Надеюсь.
Старик достал из внутреннего кармана склянку с настоем зап-запа, вынул пробу, заткнул горлышко пальцем и быстро перевернул пузырек. Вставив пробку на место, Виираппан облизнул подушечку пальца.
– Хочешь? – протянул он пузырек Рафу.
– Нет, – отрицательно качнул головой тот.
Запрокинув голову, Виираппан посмотрел на небо, полное звезд.
– Красиво, – произнес он задумчиво.
– И очень далеко, – добавил Раф.
– Если жирный плоскоглазый говорил правду и мы действительно пойманы в петлю времени… Что нам теперь делать?
– Продолжать жить.
– При таком раскладе, – старик пальцем нарисовал в воздухе замкнутый круг, – жизнь становится бессмысленной. Мы обречены все время повторять один и тот же маршрут.
Раф поднялся на ноги, потянулся, подошел к бортовому поручню и облокотился на него.
– Что такое время? – спросил он, глядя на темную воду за кормой.
– В двух словах не объяснишь, – глубокомысленно изрек Виираппан.
– Объясни в десяти.
– Не буду, – недовольно насупился старик.
– По-моему, время похоже на воду, по которой плывет плот, – сказал Раф. – Она остается на месте, но при этом неуловимо меняется. А плот движется вперед.
– Ну, и к чему ты это? – помолчав, спросил Виираппан.
– Я думаю, не имеет значения, направлен ли временной поток по прямой или замкнут в круг. Время все равно движется, и мы вместе с ним становимся другими. Нужно только научиться помнить о том, что было.
– У плоскоглазых ничего не получилось.
– Потому что вся их память была сосредоточена в одном, безобразно толстом, деградировавшем представителе их сообщества. Мы же обладаем индивидуальной памятью. И, кроме того, можем сохранять свои знания, записывая их. Я вспомнил об этом только сегодня, но, думаю, используя эту методику, можно многого добиться.
– А что мы скажем людям?
– О чем?
– О том, что произошло.
– Мы скажем, что все закончилось, и плоскоглазые больше не потревожат нас.
– Когда-нибудь вопрос о том, что произошло, непременно всплывет.
– К тому времени мы придумаем, что на него ответить.
Раф сел на палубу, прислонился спиной к теплой, нагревшейся за день стенке надстройки.
Минут десять они сидели молча, наслаждаясь разлитым в мире покоем.
– Что ты помнишь о том, что было до того, как мы попали в эту чертову петлю? – спросил Виираппан.
– Почти ничего, – качнул головой Раф.
– И все же?
– Не хочу об этом говорить.
– Понимаю.
– А ты что-нибудь помнишь?
– Нет. Вообще ничего.
– Грустно.
– Нормально.
Они снова помолчали.
– Я все же думаю, жирдяй ошибался. Таймеры – это не попытка дать нам шанс вернуться, а часть экспериментальной работы людей из реального времени, изучающих нашу временную петлю.
– Все равно, это значит, что когда-нибудь они смогут вытащит в нас отсюда. Верно?
– Конечно.
– Интересно, как это произойдет? Мы просто вернемся и обо всем забудем?
– Вряд ли, – усмехнулся Раф. – Разве такое забудешь?
– А почему бы и нет? – пожал плечами Виираппан. – Я бы с радостью забыл.
– А я хочу все помнить, – Раф прижал затылок к стене и закрыл глаза. – Все. Включая то, как из разрезанного горла жирного плоскоглазого потекла розовая каша.
