Ударив Слима в грудь, он заставил его отшатнуться в сторону, и очередная стрела пролетела над плечом йерита.
– Все к воротам! – взмахнул рукой Граис. – Я смогу их открыть!
Подхватив с земли меч убитого шалея, он несколькими ударами перерубил тянущиеся от сторожевой будки к воротам канаты.
– Я надеюсь, ты знаешь что делаешь, – Грудвар бросил быстрый взгляд на Граиса, затем на приближающихся к ним со стороны двора шалеев и, тряхнув головой, побежал к воротам.
Тяжелые, укрепленные широкими железными полосами створки ворот перекрывал брус квадратного сечения, продетый в кованые кольца, каждое из которых было толщиной в руку. Да и сам брус, как понял Граис, едва коснувшись его, был вытесан из целого ствола дерева архатак, растущего лишь в Эребии и стоящего немалых денег на территории Йера. Прочностью своей древесина архатака не уступала железу, и даже огонь был против нее бессилен. Должно быть, полсотни невольников трудились не менее года, придавая стволу требуемую форму. Нечего было даже пытаться сдвинуть брус без помощи сложной системы блоков, связь с которой Граис оборвал, обрубив канаты, тянущиеся от расположенного в сторожевой будке ворота.
Граису не оставалось ничего иного, как только задействовать на полную мощность вживленный под кожу левого запястья психопреобразователь. Крепко обхватив правой рукой запястье левой, Граис прижал ладонь к гладкой холодной поверхности дерева архатак по самому центру бруса, где сходились вместе створки ворот. Центр левой ладони Граиса превратился в точку наивысшей концентрации всей его воли и психической энергии. В тот момент, когда Граису начало казаться, что даже его физическая суть перетекает в бездонно-черную точку, он оторвал ладонь от бруса и задействовал пихопреобразователь. Невидимый для глаза конусообразный поток псиэнергии, трансформированной в кинетическую, вырвался из центра ладони человека и врезался в находящуюся всего в нескольких сантиметрах от нее преграду.
Удар получился настолько сильным, что обратный импульс отбросил Граиса назад и опрокинул на спину. Две половины переломившегося почти посередине бруса, вывернув удерживавшие их металлические кольца, пробили створки ворот.
Произошедшее заставило на мгновение замереть от изумления даже шалеев, которые находились уже совсем близко от беглецов. Йериты же, видевшие, что Граис сломал брус из архатакового дерева буквально одним прикосновением голой руки, взирали на приоткрывшиеся створки ворот одновременно с благоговейным восторгом и ужасом.
Первым опомнился Грудвар. Схватив Граиса за руку, он рывком поставил его на ноги.
– Ты как? – с тревогой спросил он, заметив на левой руке Граиса кровоточащую рану.
– Нормально, – ответил Граис.
Сдернув с плеч платок, он обернул им кисть раненой руки.
Под градом стрел, сыплющихся на них с крыши, беглецы кинулись к воротам.
Преследовавшие их шалеи, опасаясь оказаться в зоне обстрела, на время замедлили свой бег.
– Куда теперь, Грудвар? – на бегу спросил у бородача Граис.
– Нужно выбраться из города, пока не перекрыли все улицы, – ответил тот. – Возле западных ворот есть участок недостроенной стены… А где старик?
Остановившись, Грудвар посмотрел назад. Старик неподвижно лежал неподалеку от ворот лицом вниз. В руке у него было зажато копье. Из спины торчала длинная стрела с широким красным оперением.
Грудвар бросился было назад, но Граис успел схватить его за руку.
– С ума сошел! – заорал он в лицо бородачу. – Ты ему уже ничем не поможешь! О нем теперь позаботится Поднебесный!
– Бежим! – визгливо вскрикнул Слим и, размахнувшись, закинул копье далеко в сторону.
Точно так же поступил со своим копьем и Грудвар. Теперь оружие им было ни к чему. Спасение беглецов зависело лишь от удачи и резвости ног.
Грудвар бежал впереди. Прекрасное знание планировки города позволяло ему выбирать кратчайший путь к намеченной цели, пользуясь исключительно небольшими, узкими улочками, вдоль которых стояли невзрачные одноэтажные дома мелких ремесленников да грязные кабаки, в столь ранний час закрытые. Здесь опасность встречи с патрулем шалеев была минимальной.
Если кто из местных обитателей, поднявшихся еще затемно, и замечал троих человек, бегущих по улице сломя головы, то вместо того, чтобы поднять шум, быстро задергивал занавески на окнах, руководствуясь правилом, что не в свое дело лучше не соваться.
Перепрыгнув через невысокую изгородь, беглецы пересекли небольшой заваленный навозом скотный двор и оказались прямо перед штабелями грубо отесанных камней, сложенных на месте недостроенной стены.
Распугав нищих, выбравших это место для ночлега, беглецы наконец пересекли черту города. До леса, за которым поднимались горы, было рукой подать.
Издав ликующий крик, Грудвар звонко хлопнул Слима ладонью по спине и побежал вперед, высоко вскидывая колени и время от времени взбрыкивая ногами. Следом за ним припустился и Слим. Впереди них по траве бежали длинные тени.
Чуть поотстав от двух приятелей, Граис обернулся назад и, приложив руку козырьком ко лбу, посмотрел на восходящее солнце. В его лучах оставшийся за спиной город казался окрашенным в зловещий кроваво-красный цвет.
Глава 7
Углубившись в лес достаточно далеко, чтобы уже не опасаться погони, беглецы остановились передохнуть. Первым делом они отыскали ручей и наконец-то напились вволю.
– Эх, теперь бы еще и пожевать что-нибудь! – завалившись на траву, Слим блаженно похлопал себя по животу.
– Доберемся до вольных – там накормят, – сказал Грудвар.
Слова его были адресованы Слиму, но, произнеся их, бородач многозначительно покосился на Граиса.
Граис словно бы и не услышал слов Грудвара. Присев возле ручья, он размотал пропитавшийся кровью платок и ополоснул раненую руку в воде. Кровь сочилась из неглубокого, но длинного разреза, пересекающего тыльную сторону запястья, там, где под кожей находился имплантированный психопреобразователь.
Преобразование психической энергии в кинетическую посредством имплантированного психопреобразователя всегда связано с риском, поскольку в момент выброса энергетического потока психотехник не может контролировать пространственное положение вторичного энергетического тора, образующегося в точке наибольшей концентрации энергии. На этот раз Граису, можно сказать, повезло. Повреждения тканей руки оказались незначительными – на запястье только лопнула кожа. Развернись тор в иной плоскости, и он превратил бы лучезапястный сустав ксеноса в месиво разодранной плоти и обломков костей.
Психопреобразователю повезло меньше – базовая матрица оказалась раздавленной энергетическим тором, и прибор полностью вышел из строя. Теперь ксенос мог полагаться только на собственные, довольно посредственные, парапсихологические способности. Без помощи психопреобразователя не могло быть и речи о демонстрации каких-либо экстраординарных возможностей человеческого организма. К тому же ксенос лишился своей главной защиты – способности отвлекать от себя внимание, создавая фантомов.
