– «Я не расслышала слов!»
– «Слова придут сами, когда понадобятся…».
– Эли! – откуда-то издалека позвал Доминик. – Эли! Не умирай! Пожалуйста, очнись! Не оставляй меня!
Она открыла глаза и увидела лицо брата.
– Помоги… Мне тяжело… Задыхаюсь…
У Доминика начались судороги. Он беспомощно хватал ртом воздух и молча плакал. Без слёз.
– Всё хорошо, братик. Я сейчас…
Элья знала – сил хватит только на одного. Двоих ей не вылечить, кто-то из них не выживет.
– «Это не ты, деточка, – умоляла из её видения мама. – Это не ты. Доминка уже не спасти. Не трать силы. Исцели себя…».
«Только не Доминик».
– Прости, мама, – прошептала она. – Я не смогу…
С трудом приподнявшись, Элья положила одну ладонь на грудь брату, другую на скобу, закрыла глаза… И слова пришли. Кажется, она впала в транс, исцеляя брата, и снова потеряла сознание, отдавая ему свой дар. Всё, что ещё осталось… И очнулась от криков… Повсюду валялись металлические крошки от скобы, а сбоку возился живой и невредимый, только грязный, Доминик, пытаясь остановить кровь.
– Эли! Что ты наделала?! Не умирай! – рыдал брат, прикладывая к её боку рваную тряпку, когда-то бывшую его рубашкой… – Пожалуйста! Эли! Не надо…
– Братик… – она слабо улыбнулась, пытаясь поднять руку и погладить его по голове.
– Ты можешь! Ты должна вылечить себя… Я же не умею! Эли, прости меня!
– За что, братик?
– Эли! Держись. Здесь где-то была аптечка…
Веки смыкались, сознание уплывало в небытие.
Мальчишка рылся вокруг, стараясь отыскать аптечку, когда неподалёку приземлился биотрансформер. Втягивая на ходу стропы, перед шаттлом вырос Лео, шагнул к Элье, подхватил на руки и вынес из обломков. Доминик поспешил за ним. На опушке леса асаро остановился и присел на траву, не выпуская из рук драгоценную ношу.
– Лео, – обрадовался Доминик. – Ты её вылечишь?
Воин покачал головой. Едва дотронувшись, он всё понял. Ей осталось жить всего несколько минут.
– Я не умею исцелять людей. Только устранять повреждения асаро, – ответил Лео-Дин.
Доминик зарыдал.
– Эли, прости меня…
Элья открыла глаза и улыбнулась Лео.
– Ты пришёл… Доминик, глупый, не плачь, я ведь ещё жива…
Мальчишка завыл в голос.
– Прекрати, – велел асаро и указал на место рядом с собой. – Сядь и попрощайся достойно. Она не должна видеть твоих слёз.
Мальчик умолк, послушно сел и вцепился в безвольную руку сестры.
– Враг повержен, – сообщил Лео. – За Доминика не беспокойся. Я вызвал помощь. Его скоро заберут.
– Хорошо, – улыбнулась Элья. – Передай им… Пускай заботятся о нём. Скажи капитану, я его не виню… Лео…
Асаро наклонился совсем близко.
– Лео, – прошептала она. – Как хорошо… Ты здесь…
Он улыбнулся в ответ и поцеловал её в губы, чтобы заглушить страдания и облегчить уход. Рядом горько всхлипывал Доминик.
– Лео… Спасибо. Мне уже не больно и не страшно… Доминик, ты вырастешь самым лучшим. Я так горжусь тобой… Эшесс… Эши… Помни…
Собрав последние силы, она вскинула руку и нежно погладила Лео по щеке. Асаро сжал в ответ её пальцы.
– Как я любила вас… – сказала Элья, любуясь ясным небом Карпариса. – Когда-нибудь, снова…
Через минуту воин закрыл ей глаза.
Глава 76
Когда-нибудь, снова…
Хоронили Элью на Титании в усыпальнице королей, рядом с королевой. Эшесс добился разрешения у местных властей. Вернее, приказал наместнику округа, пользуясь правом иситар-сита.
Небо Титании плакало, сочась дождём, словно бесцветным ядом… Заламин-наггир склонился над своей возлюбленной и в последний раз прикоснулся к её губам.
– Она такая красивая, – сказал Доминик.
Элья лежала прекрасная и хрупкая, облачённая в белое платье по обычаю руннэ, и в погребальном венце. Оранжевую диадему королевы закрепил в её волосах Эшесс со словами: «Только ты достойна…».
Диадему вместе с прочими драгоценностями – подарками заламина принёс ему Доминик.
– Это твоё, – вздохнул он, пряча глаза. – Всё, что осталось. Остальное… Нужно было выживать в чужой галактике и…
– Это принадлежит ей, – ответил иситар-сит, унизав ледяные пальцы перстнями, а диадемой украсил мраморно-белый лоб…
– Будто живая, – всхлипнула одна из обряжальщиц.
Эшессу почудилось, что уголки губ Эльи при этом дрогнули и приподнялись, словно она покидала мир с улыбкой, говоря на прощанье: «Это не по правде, это не навсегда. Когда-нибудь, я вернусь…».
Принцу-заламину передали её последние слова, произнесённые вместе с его именем: «Эши»… Её голос звучал в ушах и не отпускал… Что значили те слова? Он так и не понял, но осознал, что она уже не вернётся… Поначалу Эшесс отказывался верить, а потом внезапно накрыло горе… Он шипел как раненный змей и рычал. Истерзал в кровь жало, разбив его о стены, пол и мебель, расколотив при этом все вазы и статуэтки, и разгромив покои… Теперь остриё саднило, не способное заглушить другую – острую боль. Рессана заботливо смазала жало мазью, и оно, перемотанное бинтами, было надёжно зафиксировано перевязью.
– Бедный мой, – плакала вместе с ним адзифи-моа, прижимая к груди голову рыдающего без слёз дитя. – Бедный… Теперь ты знаешь, что нет горше яда утраченной любви, что течёт из раны в твоём сердце.
Рессана не знала, что Эшесс дважды терял Элью и второй раз навсегда…
Сейчас он стоял тут – бледный, спокойный и словно мёртвый внутри, впору ложиться в гроб самому… Холодно. Струи дождя стекали по куполу ринзы, обильно мочили столбики, перила и мраморный пол по краям. Но в самой усыпальнице было сухо.
Ринза – открытый ветрам мавзолей на холме посреди каменистой пустоши. Здесь сегодня толпилось много людей.
Кроме Эшесса и Доминика, пришли все, кто знал Элью, и кто сумел прийти. Нынешняя команда Зверя и почти весь экипаж Рэпсида. Женя с Камиллой плакали, прижимая скомканные платочки к распухшим носам. Гэбриэл хмурился. Владислав с Агрэготом молчали… И Лео, словно тень, позади толпы и моря цветов.
Талех прийти не смог. Он всё ещё лежал в регенерационной камере на Рэпсиде. Миритин сам оперировал его и, по словам медсестёр, совершил невозможное. Когда доктор вышел из операционной и объявил, что жизнь капитана вне опасности, все кинулись благодарить и хвалить его. Тогда ответ шакрена потряс Женьку, и она запомнила это на всю жизнь:
– Моей заслуги мало. А вот если бы рядом с капитаном в шаттле не оказалось врача, он бы не выжил. Некого было бы оперировать. Талеху повезло, что Коршунов – специалист по джамранской анатомии.
