– В чём я провинился? – молил бедняга. – Помилуйте!
Увидел Эшесса и воодушевился.
– Господин-наггир, пощадите! Не губите!
Эшесс даже не глянул в его сторону.
– Он связан с экстремистами Зерасса. Выполнял задания повстанцев и причастен к покушению.
– Да? – не поверил Манрасс. – Он давно и преданно служит нам.
– Почему же тогда руннское отродье утаило от вас способности?
Заламин-наггир кивнул нассаримам и один из них повернул руку несчастного ладонью кверху.
– Видите знак? Проверьте его сами. Вы пригрели на груди змею, наггер-зунди. Советую немедленно допросить лазутчика.
– Щитор, – приказал С-Вэшот. – Немедленно отведи его к наггам в допросную и проследи.
– Слушаюсь, господин…
– Нет-нет! Ваша милость, прошу! – бедолага осведомитель цеплялся пальцами за косяки и мундиры стражников, бросал отчаянные взгляды на иситар-сита, но Эшесс так и не повернулся к нему. – Я был предан вам и…
– Уведите! – потребовал заламин-наггир.
Следующий час потёк в ожидании и напряжённом молчании. С-Вэшот нетерпеливо выстукивал жалом по ковру, уставившись в одну точку. Манрасс, потряхивая остриём, нервно расхаживал взад-вперёд. Только Эшесс невозмутимо сидел в кресле, предложенном ему родичами, и наблюдал за ними, как змей из логова за своими жертвами. Единорожденный обманчиво напоминал ему С-Рэшаша. Однако в С-Вэшоте не было ни капли величия и пышности императора. И наггер-зунди явно не заботился об украшении жала…
А паж зевал от скуки, пристроившись у ног иситар-сита…
Наконец, Щитор вернулся и раскланялся:
– Заламин-наггир, Ваша милость, наггер-зунди… Коридорный действительно связан с беглым принцем, повстанцами и напрямую причастен к побегу…
– Кхы-кхы, гхым! – С-Вэшот выразительно указал глазами на Эшесса.
Щитор спохватился и сменил тему:
– Осведомителя бросили в тюрьму для последующих допросов. Но прежде его лишат способностей, а после всего – казнят.
– Превосходно! – Эшесс резко поднялся с кресла. – Теперь империя в надёжных руках, вашими стараниями, наггер-зунди. Пока император занят вынашиванием наследника…
Иситар-сит многозначительно поклонился С-Вэшоту.
– А мне пора удалиться и навестить императора… Рассчитываю в скором времени дождаться вас во дворце.
Эшесс приподнял за шкирку зазевавшегося пажа и подтолкнул к двери. Заламина порой раздражали тугодумы-нассаримы. Он предпочёл бы взять с собой жалоносца, но не хотел подставлять Тониша под удар. Ибо возлагал на юного шадди большие надежды.
– Примите моё почтение, – на выходе заламин-наггир снова поклонился, вытолкнул пажа в проём, и, наподдав ему пинка, скрылся за дверью.
Трое заговорщиков повернулись друг к другу. С-Вэшот перво-наперво осведомился у Манрасса:
– Что думаешь, дитя?
– Я бы остерегался верить ему, но, кажется, он ничего не заподозрил. Воспользуемся его преданностью императору. Как иситар-сит он нам ещё пригодится.
– А ты, Щитор?
– Мои слова ничтожно мало значат, но именно заламин-наггир предупредил меня о немилости императора, несмотря на свой долг перед ним. Этого я не забыл. И половина моего потомства – мои будущие нассар-аке
[19]
ждут своего часа.
– Помню, Щитор. Уже скоро. Я пробужу всех. Нам понадобится их преданность и сила.
Префектор склонил голову.
– Я уповаю только на милость, господин.
– Подождём, – в итоге решил С-Вэшот, помахивая жалом. – Пусть С-Рэшаш пока живёт. Заламин-наггир теперь у нас в руках, а скоро там окажется и наггеши.
«Жала бы вам поотрубать, – рассуждал Эшесс по пути во дворец, – и в глотки вставить. Или скормить Ледяному змею, твари двуличные».
Биб-паж упорно бежал следом, стараясь не отставать…
«Итак. Сперва к лекарю, а потом к императору».
Его собственное жало следовало вылечить побыстрее.
Через несколько дней иситар-ситу сняли повязки. Благодаря чудодейственной мази, опытности дворцового лекаря и заботам Рессаны, остриё полностью зажило. В покоях навели порядок. И однажды вечером после ужина с императором Эшесс вернулся туда и обнаружил, что с ним пытались связаться по шаровизору. Отследить источник сигнала не удалось, но вскоре поступило новое сообщение. Перед заламином предстал капитан пришельцев Талех.
– Вы не передумали насчёт своего ритуала?
Эшесс торжествующе улыбнулся.
– Я сам назначу время и место…
Шаттл, удачно замаскированный под имперского хищника облегчённого класса, мало-помалу снижался над обширным атмолом.
– Зачем мы сюда прилетели? – спросила Женя.
Капитан управлял шаттлом, а она сидела в кресле штурмана и разглядывала грандиозное сооружение в центре громадной летающей глыбы. Немыслимое по геометрическим формам и конструкции. Колонны торчали под острым углом, а лестницы как будто висели в воздухе…
– Я же обещал экскурсию, – ответил Талех. – А это легендарный Храм тигримов, уцелевший в мешанине планет.
– Ага…
До этого они почти час кружили над скоплением парящих в невесомости островов-поплавков – так Женька окрестила атмолы, и любовались городами и скалами… А строение, над которым они сейчас маневрировали, обступали сады и хвойные заросли, а по краям лепились глиняные домишки тигримов.
Шаттл окончательно снизился и приземлился на площадке перед каменными воротами тигримского Храма.
– Так вот почему мы так вырядились! – догадалась Евгения.
Талех настоял на том, чтобы одеться соответственно местным обычаям. Ей снова пришлось напялить корсаж, длинную юбку-разлетайку, вышитую жилетку и обруч с вуалью. Правда, вуаль она всё же сняла и оставила в шаттле.
– Но ты выглядишь не как заламин.
– А зачем? Поблизости нет наггеваров.
– Хм…
– Но и в форме незачем дефилировать.
– А…
Едва они выбрались из шаттла-хищника, как их окружили тигримские монахи в набедренных повязках и накидках, похожих на пончо. С бусами и браслетами на щиколотках, шеях и запястьях…
«Полуголые тигримы в побрякушках это нечто, – решила Женя. – Интересно, они всегда так ходят, или только когда тепло?»
Отрешённые лица монахов, стриженных под ёжик, излучали покой.
Пришельцев вели через сад, мимо увитых чем-то ползучим и колючим деревянных пергал. Под решётчатыми навесами, откуда свешивалось растение с острыми узорчатыми листьями, словно мордочки очковых кобр. Они шли по дорожке, выложенной гладкими плитками, и под каблуками скрипела пыль. По бокам покачивались цветы – колокольчики и колокольчики. Пыль собиралась на листьях и кружилась в желтоватом воздухе блестящими крупинками. Пахло цветами и пылью. В носу защекотало, и Женька чихнула.
