— Из тебя хороший педагог вышел бы, — ехидно улыбаясь, сказал Вазар, обращаясь к Курбану.
Но Курбан был серьезен, его беспокоила погоня.
— Они могут появиться с севера, — сказал Курбан, глядя на запад.
— Нечего беспокоиться, — ответил Вазар. — Я на дороге поставил пару мин-растяжек. Как услышим взрыв, значит, они подъехали, с километр будет.
— А если не услышим? — спросил Курбан, не отрывая взгляда с запада, где он наблюдал за неясным, низким желтым облаком, схожим с отдаленным холмом.
— Они должны ехать по нашим следам, иначе нас не найдут. Им некуда деться, обязательно проедут там … там дорога удобнее.
— А если там проедут другие?
— Значит, кому-то не повезет. Какая разница, когда умирать: в дряхлой старости от болезни или в зрелом, здоровом виде.
— Ты все же поставь кого-то на дозоре.
— Уже сделано, Гасик отправлен мной. Он самый высокий и глазастый, — ответил Вазар. — А что с детьми будем делать? Зачем нам такое количество?
— Губернатор упрямый попался.
— А может подкупить его или убить, — предложил Вазар.
Курбан отвел пристальный взгляд с подозрительного облака и посмотрел на Вазара.
— Дело не в губернаторе. Убьем его, они другого назначат. Надо, чтобы люди отказались от губернатора-шиита. Тогда нам легче будет переговоры вести. А главное, не в количестве дело, а в страхе. Пусть теперь сами решают нашу проблему.
— Да, ловко придумано. А если они откажутся?
— Не откажутся. А откажутся, то после казни детей, их возненавидят горожане, за то, что ничего не сделали. Поэтому следи за погоней. Ты лично отвечаешь за это.
— Есть, командир, — ответил Вазар.
Курбан отвернулся к западу и вновь уставился на таинственную тучу, которая заметно поднялась.
— А что делать с Абрафо? — спросил Вазар. — Он, вроде, как с ума сошел.
Курбан вновь повернулся к Вазару, на этот раз его глаза выражали крайнее удивление.
— Если бы ты сказал, что он умер, я бы не удивился, стар все-таки, но ты говоришь, что он обезумел.
— Да, да, совсем сошел с ума. Бродит по лагерю, сам не свой, ни с кем не общается и что-то бубнит себе под нос.
— Что?
— Я не слышал, но ребята рассказывали, будто он видит каких-то людей, преследующих его. Наверное, призраки.
— Ерунда, — бросил Курбан.
— Я тоже так подумал, пока сам не увидел его. Глаза у него сумасшедшие, это точно. Бегают во все стороны, ни на чем не останавливаются. Я с ним говорил, как с тобой, а он меня не видел. Когда я спросил его, что он боится, то он ответил: «он придет».
— Кто он?
— Понятия не имею. Думаю, что и сам Абрафо не знает. Он в своем мире, в мире безумных.
— Да, жаль старика. Его многие уважали.
Послышались спешные шаги. К Вазару подбежал запыхавшийся Гасик.
— Ты почему не на посту? — накинулся Вазар.
— Это ни к чему, — ответил Гасик, поправляя автомат. — Там, с запада приближается песчаная буря.
— Что? Какая еще буря! — разгневанно закричал на подчиненного Вазар. — День ясный, откуда возьмется буря?
Он уже готов был ударить Гасика, как вдруг его остановил Курбан.
— Постой. Он прав, — Курбан смотрел изучающим и тревожным взглядом в сторону запада. — Это буря. И она приближается к нам.
— Хм, тем лучше, — сказал Вазар.
— Почему? — спросил Гасик.
— Мы переждем в укрытии, — ответил Вазар. — Дома хоть и старые, но стены выдержат. А вот нашим преследователям не повезет. Буря их застанет в пути, да и следы они потеряют.
— Что будем делать? — спросил Гасик.
— Всем в дом, — коротко ответил Курбан.
Не прошло и пяти минут, как подул теплый ветер, в воздухе появились играющие песчинки. Песок в воздухе стал уплотняться, потом он закрыл вечернее солнце, и лучи погасли в желто-серых песчаных волнах бури. За стенами дома гудел ветер, его быстрые и сильные порывы, словно гигантские морские волны, набегали на стены дома, разбиваясь о его каменные стены. За окнами ветер страшно выл, а стены дрожали, кровля содрогалась, как крышка кипящего чайника. С потолка сыпался песок.
Все с ужасом сидели на земляном полу, прислонившись к стенам и прислушиваясь к буйству природы.
— Ты дверь в амбаре запер? — спросил Курбан у Вазара.
— Да, лично проверил. А что?
— Двери здесь тонкие …
В этот момент, дверь затрещала, что-то хрустнуло, и ее с силой вырвало наружу, дверь растворилась в серой мгле, бушующей вне дома. Сильные порывы ветра ворвались в жилище. Кто-то предложил заделать проход досками старого шкафа, стоящего у стены. Но пока шестеро мужчин, бросив свои автоматы, разбирали и двигали остатки шкафа — единственной мебели, в дом влетела песчаная спираль. Песочный, вертящийся столб мешал людям переносить доски, песок попадал в ноздри, уши, глаза. Кто-то крикнул, что пропал Гасик. С диким ужасом Вазар наблюдал, как извивающийся желтый шланг, схожий со щупальцем, утащил тело Курбана наружу. Другая щупальца, вырвавшаяся из желтого водоворота, схватила его ногу, и потащила в серую пелену. Прикрываясь ладонью, чтобы видеть, Вазар схватил длинную, продолговатую тварь, но тут же выпустил, потому что почувствовал в руке сильное жжение, словно его рука получила ожег. Кругом происходили странные вещи, в помещении царил полный хаос, кто-то в глубине дома открыл пальбу, послышались дикие крики, кто-то просил о помощи. Вазар, сквозь пальцы и столб песка, увидел большую тень, вползавшую внутрь дома. Жуткое шипение, и какой-то хищный вой зловеще разнесся по комнатам.
Солдаты и командир небольшого отряда Иранской армии остановились у амбара. Косые лучи прячущегося солнца падали на крышу, придавая ей золотистый блеск.
— Я же вам говорил, что это не буря, — сказал сержант, обращаясь к капитану, — а лишь холм.
— Да, тогда почему она поднималась? — спросил капитан.
— Ну, не знаю, может ветер был слабый. А может она угасла, так и не начавшись, такое бывает. Видите, на земле лишь тонкий слой песка, она не дошла сюда.
Капитан подошел к массивной двери амбара, запертой цепью. Рядом с амбаром стоял пустой автобус. Солдаты выстроились за ним. Он убрал цепь и открыл дверь. Свет ворвался в помещение и выхватил из темноты взволнованные лица детей.
— Выводите детей, — скомандовал капитан. — Мы их нашли.
— А где же террористы? — спросил сержант.
— Понятия не имею.
Дети стали выходить парами.
— Садите всех на автобус, — скомандовал капитан.
— Это их автобус, — сказал сержант, — но где же они?
