Книга Антидекамерон, страница 47. Автор книги Вениамин Кисилевский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Антидекамерон»

Cтраница 47

Об этом тосте я не случайно вспомнил. Лет пятнадцать назад крепко прихватил меня желудок. Язва открылась, житья не давала, вот Лев Михайлович знает. Он же и уговорил меня поехать в Железноводск, путевку в санаторий помог достать. Там, как обычно, группки по интересам образовались, в основном, по территориальному принципу – кто с кем за одним столом сидит или обитает рядом. Подобралась и у меня небольшая компания, нас в палате четверо было. И случись у одного день рождения. Решил он его отметить, договорился в столовой и с начальством, что позволят ему пригласить туда вечером гостей, смотался в магазин, продукты купил, выпивку, собрал человек десять. Был среди нас балагур один из Осетии, такой, знаете, типичный кавказец – шумный, носатый, усатый, с красивой проседью. Не молод уже был, но джигит джигитом, тамошние дамочки заглядывались на него, обычная санаторская действительность. Собрались мы, значит, в столовой, три столика сдвинули, разместились, виновника торжества поздравляем. Взялся и осетин свой тост говорить. Поднялся он со стаканом в руке, вздохнул не к месту печально и вдруг выдал имениннику:

– Я тебе желаю, чтобы тебя посадили в тюрьму.

Он чисто по-русски говорил, а тут неожиданно характерный акцент у него появился. У всех лица вытянулись, тихо стало. А он помолчал немного и добавил:

– В сто двадцать лет. – Снова пауза – и заканчивает: – За изнасилование.

Все сразу загалдели, захлопали, восхищаются его остроумием. Вы оценили суть? За счастье почли бы и женщину изнасиловать, и остаток преклонных лет в тюрьме провести, лишь бы потенция была сохранена. Мне тогда, между прочим, тоже понравилось, решил запомнить, потом где-нибудь повторить. Хотя, конечно, у меня так, как у него, не получилось бы, внешность не та. А рядом со мной сидела некая Марина. Я с ней знаком не был, к тому же появилась она в санатории чуть ли не вчера, впервые приметил ее утром в столовой. Именинник пригласил ее, потому что за стол к нему подсадили. А не заметить ее было сложно – эффектная женщина, к тому же на завтрак вырядилась, точно на прием собралась. Но она и без нарядов привлекла бы к себе внимание – высокая, статная, волосы платиновые. Симпатичная, молодая еще, не старше тридцати выглядела. Ее появление настоящий фурор среди мужиков произвело – молодых привлекательных женщин было мало. Даже позавидовали мне, что место рядом с ней досталось.

По правде сказать, мне и самому было приятно оказаться рядом с такой женщиной. Ухаживать, как полагалось, за ней начал, в стакан подливать, развлекать, чтобы не заскучала. Без каких-либо скабрезных мыслей, просто располагало всё к этому. Понравилась мне она еще и тем, что не заржала, как остальные, после этого тоста, а всего лишь улыбнулась краешками губ, воздавая должное осетину. Когда разговорился я с ней, выяснилось, что она и не глупа, на шутки адекватно реагирует. И как-то очень быстро мы с ней поладили, что в компании обычное дело, еще и выпивка этому способствовала. А когда застолье наше закончилось, предложил я ей прогуляться перед сном немного. Она согласилась, не жеманилась. Осень уже пришла, но в Железноводске тепло было совсем по-летнему, вечер чудесный, тихий. Она из Одессы прибыла, в техникуме немецкий язык преподавала. И чем больше прогуливались мы, тем лучшее впечатление она на меня производила. И я на нее, сумел заметить, тоже. Где-то через полчаса мы уже на «ты» перешли и без отчеств – она первая предложила. А когда привел я Марину к ее комнате, лишь руку ей на прощанье поцеловал, поблагодарил за славный вечер, больше ничего себе не позволил.

Были, конечно, у нее изъяны. Во всяком случае, то, что всегда не нравилось мне в женщинах. Излишне категорична была, безапелляционна. И ярко накрашенные длинные ногти ее раздражали меня – я, как большинство медиков, терпеть этого не могу, гоняю своих сестричек. И что студентов своих баранами называет. Но все же и достоинств было немало. А для «желудочной» санаторной рутины и скуки – вообще была событием. Там самые малопривлекательные дамочки успехом пользовались. Хотя бы потому, что мужской пол – редкий для России случай – численностью их заметно превосходил. По большому счету в санатории этом вообще не с кем было время проводить, народ какой-то неинтересный подобрался, Марина очень мне пребывание в Железноводске скрасила. Жаль, поздно приехала. И она, сама мне призналась, рада была нашему общению, подружками не обзавелась. Женщина, с которой она комнату делила, не по душе ей пришлась. Особенно бесило Марину, что та частенько выгоняла ее, дабы принять своего поклонника.

Одним словом, хорошо мы с ней совпали, почти все свободное время вместе проводили. Я уже много о ней знал: что муж у нее сильно пьющий, не в полном ладу она с ним живет, что дочка ее восьмиклассница рано повзрослела, позволяет себе не по возрасту, боится она за нее. Я это сообщение о дочке еще под тем углом воспринял, что не похожа была Марина на мать такой взрослой дочери. Но прежде всего, чего уж там, удовольствие мне доставляло проводить время с красивой и умной женщиной, даже, покаюсь, ловить на себе завистливые взгляды других мужиков. Джигит осетин от огорчения даже разговаривать со мной перестал.

Мне всегда были интересны люди, которые знают и умеют то, в чем я плохо или вообще не разбираюсь. Обожаю профессионалов, в чем бы этот профессионализм не заключался, – музыкант, врач, шофер, пекарь, не важно, был бы мастером своего дела. Убежден я, кстати сказать, что жизнь такая в нашей стране потому, что давно не ценится профессионализм, качество работы не во главе всего. Поэтому ничего, сделанного у нас, покупать не хотелось, чего ни коснись: рубашки ли, утюга, телевизора, продолжать можно до бесконечности, всегда за импортом гонялись. Не потому, что мы бездарней других, а много лет просто не было смысла качественно работать, за количеством гнались, уравниловка процветала, повывелись мастера. И праздник, когда встречается тебе настоящий специалист, умелец, толково знающий свое дело. К тому же всегда интересно почерпнуть для себя что-нибудь новое. А Марина как раз из таких была, хорошо знала и немецкий язык, и немецкую литературу, стихи мне по-немецки читала. Я в школе тоже учил немецкий, подзабыл, конечно, многое, но даже моих скромных познаний хватало, чтобы оценить, как она – специально ее просил, еще и проверял себя – свободно говорит по-немецки, о некоторых названных ею немецких писателях я, вот как Сережа о Бальмонте рассказывал, к стыду своему, понятия не имел.

Но вот на этой немецкой почве мы и не сошлись с ней. Говорил уже, что судила она о многом излишне категорично, переубедить ее трудно было. Зашел у нас однажды разговор о Гитлере, и Марина более чем смутила меня. Она, конечно, соглашалась, что виновен он в пролитой крови и столько людей истребил, обездолил, но считала его великим государственным деятелем, одним из лучших в мировой истории. На Гитлера много напраслины возводят, а ведь при нем, убеждена она была, немецкий народ жил благополучней и достойней, чем когда бы то ни было, и вообще он столько за свою недолгую бытность для него сделал, что никому другому не превзойти его. А главное – поднял он с колен немецкую нацию, приниженную после первой мировой войны, вернул ей былое величие, арийский дух укрепил. Нам бы такого фюрера…

Мне даже сначала показалось, будто разыгрывает она меня. Затеяла, что называется, спор ради спора, чтобы попикироваться, потягаться, чьи доводы убедительней. А потом вдруг убедился, что она действительно так думает. Мы в тот вечер впервые поссорились и, не будь я замкнут тогда в надоевшем санаторском пространстве, вряд ли после этого продлил с ней наши прежние отношения. Но учитывать следовало и то, что очень понравилась она мне, дорожил нашим общением. Повозмущался, но стерпел. Примирились мы на том, что темы этой больше касаться не будем, пусть каждый останется при своем мнении.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация