Я быстро сбежал вниз по лестнице, ловко уклоняясь от столкновения с теми, кто стремился подняться наверх и при этом не желал принимать в расчет интересы других.
В переходе царили обычные суета и неразбериха. Одним нужно было поскорее покинуть метро, другие, наоборот, стремились как можно быстрее туда попасть. И тем и другим мешали те, кто стоял посреди людских потоков, растерянно глядя по сторонам и пытаясь понять, в какую же сторону нужно идти, а также торговцы газетами, дешевой бижутерией, майками и прочей мелочью, привлекающие зевак, завороженно глазевших на товары, которые им были совершенно не нужны. Ничто не напоминало о том, что происходило в этом переходе в ином варианте реальности, покинутом мною всего пару минут назад.
Я отыскал глазами небольшой продовольственный магазинчик напротив входа в метро, обгоревший остов которого в иной реальности служил укрытием Витьке с Федором. Магазинчик ничем не выделялся среди остальных таких же гастрономических лавочек, теснившихся у стен перехода. Стандартные наборы товаров в них отличались разве что ценами. Однако в магазине, на который я смотрел, царило какое-то необычное оживление.
Движимый не до конца еще осознанным предчувствием, я пробрался к дверям магазинчика. Энергично и, каюсь, порою не очень вежливо раздвигая толпу плечом, я шел к намеченной цели, не обращая внимания на проклятия и ругань, летевшие мне в спину.
К тому моменту, когда я добрался до дверей магазина, из них выбежала всполошенная толстая тетка в белом халате, с наколкой на высокой прическе и истошно завопила:
– Милиция!
Следом за ней из магазина вывалился здоровенный детина в сером халате с закатанными по локоть рукавами, под которым у него, похоже, больше ничего не было.
– Иди сюда! – Детина одним рывком выволок из магазинчика человека в ярко-красной ветровке, которого он мертвой хваткой держал за шиворот.
Это был Витька Кровиц, собственной персоной! Растерянно глядевший по сторонам и безвольно размахивающий руками, он был похож на несчастную тряпичную куклу, повисшую в руке у злого кукольника.
– Милиция! – снова завопила тетка.
– Что случилось? – спросил я, вынырнув из толпы прямо перед ее выступающей вперед, подобно скале, грудью.
Тетка окинула меня оценивающим взглядом и, должно быть, осталась довольна осмотром.
– Этот хмырь! – указала она рукой на Витьку. – Забрался в подсобку магазина! Понять не могу, как он туда пролез! Я бы его, в красной-то куртке, непременно заприметила!
– Разберемся, – пообещал я и встал на пути у детины, волокшего Витьку к входу в метро, где находился дежурный пункт милиции.
Увидев меня, Витька, казалось, готов был взвизгнуть от радости. Не сделал он этого только потому, что воротник рубашки так сдавил ему горло, что он не мог издать ни звука.
– Передайте задержанного мне, – коротко взмахнув кистью руки, приказал я детине в сером халате.
В отличие от тетки детине я не глянулся.
– А ты кто такой? – процедил он сквозь зубы, буравя меня своими маленькими, поросячьими глазками.
– Частная охранная фирма «Альтаир», – представился я и сунул руку под куртку, вроде как для того, чтобы достать документы.
– Не слышал о такой, – криво усмехнулся детина.
Пальцы руки, которую я сунул во внутренний карман ветровки, коснулись рифленой рукоятки пистолета. Не раздумывая долго о том, как так случилось, что после перехода из одной реальности в другую у меня в кармане остался пистолет, я сжал рукоятку в ладони и, отведя в сторону край куртки, осторожно показал детине ствол.
– Еще вопросы есть? – поинтересовался я.
Детина недоумевающе посмотрел на ствол, затем не менее удивленно глянул мне в лицо.
– Ты че? – негромко произнес он.
Лицо у него было настолько невыразительное, что я, право же, оказался в замешательстве. Что должен был означать этот вопрос: стремление найти взаимоприемлемое решение возникшей проблемы или же скрытую угрозу?
– Отпусти его, – велел я здоровяку.
Детина послушно разжал пальцы, сжимавшие воротник Витькиной ветровки.
Оттянув всей пятерней ворот рубашки, сдавившей ему горло, Витька сделал глубокий вдох.
– Молодец, – похвалил я верзилу. – Теперь повернись ко мне спиной и топай в магазин.
Детина и на этот раз подчинился.
Посмотрев ему вслед, я встретился взглядом с толстой продавщицей, наблюдавшей за всем происходящим с чуть приоткрытым ртом. Она пока еще не могла понять, стоит ли тихо ретироваться или же вновь завопить, призывая на помощь стражей порядка.
Сунув пистолет в карман, я схватил Витьку за руку и потащил его к выходу из подземного перехода.
– Милиция! – истошно заорала у нас за спиной толстая тетка.
Оттолкнув в сторону мужика с портфелем, который, запрокинув голову, изучал надписи на указателях, развешанных по всему переходу, я рванулся к выходу.
Человек, норовящий обогнать всех, идущих в одном с ним направлении, вызывал у прохожих разве что глухое раздражение. А вот ярко-красная Витькина ветровка, несомненно, бросалась в глаза. Пропустив Витьку вперед, я на бегу сорвал с него куртку и кинул ее на пол.
– Милиция! – снова прозвучал пронзительный крик, следом за которым раздалась заливистая трель милицейского свистка.
Едва не сбив с ног тетку с двумя кошелками, набитыми какой-то провизией, мы выбежали на лестницу и стремительно, как на крыльях, взлетели наверх.
– Куда? – затравленно посмотрел по сторонам Витька.
Я махнул рукой в направлении входа в другой подземный переход, проходящий под Охотным рядом, и побежал вперед.
В переходе мы перешли с бега на шаг. Я надеялся, что мы успели нырнуть в переход прежде, чем наши преследователи оказались на поверхности. Это означало бы, что нам удалось оторваться от погони.
– По твоей вине за нами теперь гонятся не только подручные Одиссея, но еще и милиция, – с укором глянул я на молча шагавшего рядом со мной Витьку.
– Ты же знаешь, что я ничего не сделал, – буркнул в ответ Витька.
– Я-то знаю, – кивнул я. – А вот тетка из магазина уверяла меня, что ты забрался к ней в подсобку. И боюсь, милиция поверит ей, а не мне, поскольку мне самому грозит срок за незаконное ношение оружия.
Витька ничего не ответил. Вид у него был мрачнее неба в грозу.
Мы вышли из перехода напротив «Детского мира».
Глянув по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не продирается сквозь толпу прохожих, горя желанием наброситься на нас и начать выкручивать руки, я взял направление в сторону Неглинной.
Только сейчас я вдруг почувствовал злость на Витьку: из-за его по-детски глупого желания поиграть в героя мы едва не влипли в историю. Точнее, в еще одну историю – как будто нам было мало парней Одиссея, точно заправские гончие идущих по нашему следу, и фокусов с бесконечно меняющейся реальностью.
