Я был буквально ошеломлен мощным потоком новой и, прямо скажем, совершенно неожиданной информации, которую обрушил на меня Менелай. Для того чтобы осмыслить ее, требовалось время. Но именно времени-то у меня и не было. Теперь, когда разговор с духом принял столь неожиданный оборот, я боялся, что в любую секунду в кармане ветровки зазвонит телефон и беседу придется прервать.
– Подожди секундочку. – Я попытался сосредоточиться, чтобы сообразить, о чем в первую очередь следует спросить Менелая. – Но если души умерших пребывают в состоянии полного небытия…
– Я бы не стал употреблять такой термин, как «душа», – перебил меня Менелай. «Головастик» дернул хостом и весь озарился розовым свечением. – Живые вкладывают в него понятия, несопоставимые с тем, что представляем собой мы. Мы всего лишь то, что осталось от некогда живых людей, и не имеем ничего общего с тем, что именуется жизнью.
– Однако сейчас мы с вами разговариваем. И я вижу ваше тело. По-моему, это не небытие, а некая новая форма существования.
– Ну, как я и говорил, – снова полыхнул розовым Менелай. – Живому человеку непременно нужно придумать какую-то форму существования после смерти. Но все дело в том, уважаемый, то, что вы называете моим телом, всего лишь образ, который вы сами же и придумали. А что касается способности вести беседу, то мы обретаем ее только в тот момент, когда кто-нибудь из живых, наделенный особым даром, изъявляет желание пообщаться с нами. Да и то лишь на весьма незначительное время. Для каждого из нас это как праздник. Слышали, наверное, что человек остается живым до тех пор, пока о нем помнят. В этом есть доля истины.
– И часто случаются такие беседы?
– Это уж кому как повезет. Во время спиритических сеансов обычно вызывают образы знаменитых писателей, поэтов или артистов. Бывает, что кто-нибудь изъявляет желание пообщаться с кем-то из выдающихся мыслителей прошлого. Удивительной для меня популярностью пользуются диктаторы. Сталина в последнее время так затаскали, что он даже перестал отвечать на вызовы. А вот нам, героям Троянской войны, с общением не везет. Живые по большей части считают нас мифологическими персонажами. Даже вы, как выясняется, вызвали меня по ошибке.
– Если вас интересует что-нибудь из того, что произошло в мире после Троянской войны, то я готов ответить на ваши вопросы, – предложил я Менелаю, который, как мне показалось, был несколько расстроен.
– Не стоит. – «Головастик» качнулся из стороны в сторону, вспыхнув на мгновение голубым огнем. – Я уже не имею никакого отношения к миру живых, и мне абсолютно безразлично, что там у вас происходит. Лучше, если у вас случится свободная минутка, вызовите меня снова. Я могу рассказать много интересного как о самой Троянской войне, так и о том, что произошло после падения Трои, о чем умолчал Гомер.
– Боюсь, что моя способность общаться с духами сохранится недолго, – честно признался я. – Но вы можете сами приходить ко мне, когда пожелаете.
– Вы это серьезно? – вкрадчиво, с затаенной надеждой спросил Менелай.
– Абсолютно, – заверил его я.
– Видите ли, при жизни я был человеком честным. А потому считаю своим долгом предостеречь вас. Человек, который предлагает духу являться ему в любое время по собственному желанию, может столкнуться с определенными проблемами. Вы, должно быть, слышали о полтергейсте, или буйном духе. Это вытворяют именно те духи, которые являются без приглашения. Почувствовав свободу, некоторые из нас начинают вести себя неадекватно. Я даже не могу поручиться за себя, что не стану допускать никаких безобразных выходок. Могу только пообещать, что постараюсь держать себя в руках и не ослаблять самоконтроля. Поэтому если вы не уверены в том, что хотели бы вновь встретиться со мной в совершенно неподходящих для этого условиях, то можете взять свое весьма лестное для меня предложение обратно.
– Ни в коем случае, – решительно отказался я. – Я уверен, что у нас с вами не возникнет никаких проблем. Можете посещать меня когда пожелаете.
– Благодарю вас, – с искренней признательностью произнес Менелай. «Головастик» при этом налился ярко-зеленым светом и даже стал как будто чуть больше. – Но сейчас, к сожалению, мое время пребывания в мире живых истекает, и я вынужден с вами проститься. Еще раз благодарю вас за ваше в высшей степени лестное для меня предложение и за то доверие, которое вы мне оказываете.
– Я хотел бы задать еще один вопрос, – быстро произнес я.
– Пожалуйста, если только я успею на него ответить.
– Смерть – это страшно?
– Скорее уж скучно. Невыносимо скучно… Знаете что, молодой человек, не торопитесь узнать о смерти все. Придет время, и все это вам, простите за каламбур, смертельно надоест. И еще. В самом начале нашего разговора вы спрашивали о человеке по имени Парис. Конечно, это не тот Парис, которого я знал когда-то, но все же на вашем месте я не стал бы доверять человеку с таким именем.
– Почему? – спросил я.
Но прежде чем мой вопрос прозвучал, стеклянный «головастик» резко взмахнул хвостом и в ту же секунду исчез, словно растворился в воздухе.
Я неподвижно сидел в кресле, пытаясь понять, действительно ли я разговаривал с легендарным царем Спарты, или же это было только плодом моей фантазии? В любом случае теперь я мог с уверенностью сказать, что знаю, откуда появилось выражение «тоска смертная».
Глава 20
Не знаю, как долго я просидел в кресле, пребывая не то в состоянии глубокой задумчивости, не то в полнейшем отчуждении от окружающего мира, которое было вызвано ужасом перед темной и непостижимой бездной, открывшейся передо мной в результате общения с духом. Что ни говорите, а странное это дело – беседа с тем, кто уже не принадлежит нашему миру. Жутковато делается, когда, узнав то, что известно мертвым, пытаешься понять цель, заложенную в основание этого мира. Да и была ли вообще какая-то цель? Что, если жизнь – это всего лишь ошибка, просчет, допущенный мирозданием, или, хуже того, нечто вроде раковой опухоли, несущей в себе только страдания и смерть? Если в этом мире, сотканном из миллиардов переплетающихся вариантов реальности, и есть что-то постоянное, объединяющее всех и вся, так это только смерть.
Я вздрогнул, услышав негромкий стук в дверь. Она приоткрылась, и в комнату заглянул Витька. Вид у него был чрезвычайно серьезный и даже озабоченный.
– Ну, как дела? – спросил он.
– Нормально. – Оттолкнувшись руками от подлокотников, я поднялся на ноги. – Контакт получился. Только не с тем, кто был нужен. Я нашел человека, который был знаком и с Одиссеем, и с Агамемноном, и с Парисом, но это были не наши знакомые, пришельцы из будущего, а ветераны Троянской войны.
– Да ну? – удивленно вскинул брови Витька.
– Точно, – кивнул я. – Мне довелось побеседовать с царем Менелаем.
– Ничего себе. – Витька озадаченно качнул головой. – Интересно, до каких исторических глубин можно докопаться таким образом?
