– Ты хочешь сказать, что все наши проблемы связаны с Трепищевым?
– Я не стал бы исключать такую возможность.
– Почему в таком случае Парис не хочет прямо сказать нам об этом?
Я усмехнулся.
– Можешь сам задать ему этот вопрос при встрече.
Пройдя дворами, мы вышли в узкий переулок, который вывел нас на Неглинную.
– Как тебе это нравится? – Витька указал на вывеску с названием улицы, висевшую на углу дома, рядом с которым мы оказались.
На вывеске, как, впрочем, и положено, было написано: «Ул. Неглинная». А чуть ниже более мелкими буквами в скобках указано: «Ул. Л. Утесова».
– По-моему, неплохая идея, – улыбнулся я. – Чем каждые десять-пятнадцать лет менять имена улиц и названия станций метро, внося сумятицу в сознание как коренных москвичей, так и гостей нашей многострадальной столицы, лучше уж указывать различные варианты названий улиц в скобках, после основного.
– Мне нравится мир, в котором улицы называют именами музыкантов, а не военачальников. – Витька умиротворенно улыбнулся.
– Пойдем до Трубной пешком или поймаем машину? – спросил я.
– Я лично не прочь прогуляться, – ответил Витька. – Интересно посмотреть, чем еще этот вариант реальности отличается от тех, в которых мы уже побывали.
Не спеша, внимательно глядя по сторонам, мы пошли в направлении Трубной площади.
Чисто внешне новый вариант реальности ничем особенно не отличался от того, который я привык считать своим. Кроме разве что вывесок с вариантами названий улиц. Да, может быть, еще и непривычной чистотой на улицах. Здесь через каждые десять-пятнадцать метров у края тротуара стояли аккуратные урны, раскрашенные под матрешек, в то время как в моем мире лет пять-шесть назад буквально в один момент по какой-то совершенно необъяснимой причине все урны таинственным образом исчезли не только с улиц города, но и с платформ станций метро. Большинство моих знакомых склонялись к мнению, что урны были убраны по распоряжению городских властей, поскольку представляли собой удобные тайники для самодельных мин, используемых террористами. Однако Витька Кровиц придерживался иного мнения. Когда речь заходила об исчезнувших с улиц урнах, он напускал на себя таинственный вид и негромко сообщал желающим узнать его мнение по данному вопросу, что на самом деле исчезновение урн не обошлось без вмешательства неких сил, о которых мы пока еще не имеем никакого представления, но которые со временем обязательно проявят себя снова. Что это были за таинственные силы, Витька комментировать отказывался. Тогда я только посмеивался над своим чудаковатым приятелем, который даже за самыми простыми вещами непременно желал видеть заговор каких-нибудь спецслужб. Но сейчас я начинал думать, что, возможно, Витька был не так уж далек от истины. Что, если внезапное исчезновение урн с улиц города было связано с тем, что кто-то из создателей гобелена вечности в очередной раз изменил реальность таким образом, что в новом варианте мы остались без урн?
У меня перед глазами давно уже не мелькали стекловидные тела «головастиков», из чего я сделал вывод, что утратил свой дар общения с духами. По мне, так оно и к лучшему.
Когда мы проходили мимо табачного ларька, Витька привычным жестом хлопнул себя по карману.
– Сигареты кончились, – сообщил он и принялся шарить по карманам в поисках денег.
Спустя пару минут Витька прекратил бесполезные поиски и посмотрел на меня не то с досадой, не то с упреком.
– Ответь мне, друг мой Анатоль, – произнес он весьма патетически, – почему у тебя в карманах всегда полно денег, а мои неизменно пусты?
– Судьба у тебя такая, – с усмешкой ответил я, доставая из кармана бумажник, чтобы выдать Витьке деньги на сигареты.
Заглянув в бумажник, я удивленно присвистнул.
– Что, тоже пусто? – с затаенной радостью спросил Витька.
Я достал одну из купюр и протянул ее Витьке.
Это была красная бумажка с барельефом Ленина, заключенным в ровный овал, – старый советский червонец.
Витька аккуратно взял купюру двумя пальцами и внимательно осмотрел ее.
– Свежая, – сообщил он. – Год выпуска тысяча девятьсот девяносто девятый. И между прочим, написано «Банк России».
– На старых советских деньгах номинал купюры был указан на языках всех союзных республик, – напомнил я.
– Ничего такого здесь нет, – покачал головой Витька. – Все надписи только на русском.
Я достал из бумажника еще пару купюр – пятерку и трешку. Деньги выглядели точно так же, как их советские аналоги, за исключением тех незначительных изменений, которые отметил Витька.
– Что-то мне все это не нравится, – покачал головой Витька.
Подойдя к табачному ларьку, он какое-то время изучал выставленный на витрине ассортимент, после чего наклонился к окошку и протянул продавцу червонец. Получив сигареты и сдачу, Витька подошел ко мне и показал пачку «Честерфилда».
– Я был не прав, – сообщил он повинным голосом, – мне здесь нравится. Выбор сигарет не хуже, чем у нас. Зато «Честерфилд» стоит всего рубль двадцать.
Сей удивительный факт настолько потряс Витьку, что он даже забыл отдать мне сдачу, ссыпав всю ее себе в карман. Да и вид у него был какой-то странный – не то растерянный, не то подавленный.
– Что случилось? – спросил я.
– Я подумал о памятнике Дзержинскому, – ответил Витька, глядя куда-то в сторону. – Интересно, где он сейчас?
Естественно, он думал не о Железном Феликсе, а о Федоре, который остался в подземном переходе под Лубянской площадью, готовый умереть за то, чтобы во второй раз убрать бессмертное творение Вучетича с постамента.
– Давай зайдем в какой-нибудь магазин и посмотрим, как там с ценами, – предложил Витька.
– Знаешь ли, после случая в «Библио-глобусе» магазины внушают мне опасение, – признался я немного смущенно. – Кроме того, мы же идем на встречу.
– Тогда давай доедем до Трубной на машине, – внес новое предложение Витька.
Не дожидаясь, что я отвечу на это, он подбежал к краю проезжей части и поднял руку. Тотчас же проезжавшая мимо желтая «Волга» с шашечками и вписанной в круг большой буквой «Т» на борту взвизгнула тормозами и остановилась у самой бровки.
– Куда едем? – спросил, выглянув в окошко, шофер в форменной кожаной кепке, какие лично я видел у таксистов только в кино.
Витьку, похоже, тоже смутило то, как быстро удалось поймать машину.
– Нам недалеко, – не очень уверенно махнул он рукой вдоль дороги. – До Трубной… Вообще-то, можно дойти и пешком.
– Садитесь. – Таксист, улыбнувшись, кивком указал на заднее сиденье.
Витька оглянулся и растерянно посмотрел на меня. Не зная, что сказать, я пожал плечами.
