От необходимости отвечать что-либо на сделанное Витькой замечание меня избавил официант, красиво и аккуратно припарковавший сервировочный столик возле нашего стола.
Глава 22
Надеюсь, товарищи, я не заставил вас долго ждать? – улыбнулся официант.
– Да ну, что вы! – протестующе взмахнул рукой Витька и быстро допил остававшийся в бокале коктейль.
Официант переставил на стол тарелки с холодными закусками – мясной и рыбной, две неглубокие салатницы, заполненные чем-то очень аппетитным и украшенные причудливо нарезанными кусочками редиски, помидоров и морковки. В центре стола была установлена большая фарфоровая супница под крышкой. Рядом с ней занял место соусник, наполненный сметаной.
– Вы позволите? – деликатно осведомился официант, беря в руку короткий серебряный половник.
Витька одобрительно кивнул.
Официант снял крышку с супницы, и над столом поплыл одуряющий аромат грибного супа.
Налив по паре половников мне и Витьке, официант прикрыл супницу крышкой.
– Вино открыть сейчас? – спросил он, показав нам бутылку темного стекла с этикеткой, украшенной затейливым грузинским орнаментом.
– Конечно! – воскликнул Витька с явно преувеличенной радостью. – Я хочу убедиться в том, что это настоящее «Гурджаани».
Улыбка официанта сделалась понимающей.
– Вы, должно быть, впервые в нашем ресторане? – поинтересовался он.
– А что, так заметно? – спросил я.
Полагая, что речь идет о нашей одежде, я уже готовил правдоподобный ответ, который мог бы объяснить, почему мы явились в ресторан столь несоответствующе одетыми.
Однако, как выяснилось тут же, дело было не в одежде.
– Наши постоянные посетили знают, что у нас самый лучший выбор грузинских вин в Москве, – с гордостью сообщил нам официант.
Он поставил бутылку на стол, воткнул в пробку какое-то замысловатое устройство, отдаленно напоминающее штопор, и, качнув пару раз рычажки по краям, легко и просто извлек пробку из горлышка. Обернув бутылку накрахмаленным полотенцем, он плеснул вина в наши с Витькой бокалы, после чего установил бутылку по правую сторону от супницы.
Покончив с этим делом, официант еще раз внимательно посмотрел на нас с Витькой, желая убедиться, что мы всем довольны и у нас нет никаких претензий ни по качеству сервировки стола, ни по уровню обслуживания. Убедившись, что все в порядке, он спросил:
– Когда прикажете подавать вторые блюда?
– Мы ждем нашего друга, – ответил я. – Давайте перейдем ко вторым блюдам, когда он появится.
– Как пожелаете, товарищи, – с готовностью согласился официант.
– Спасибо, товарищ, – открыто и честно улыбнулся в ответ ему Витька.
Взявшись за ручку сервировочного столика, официант повернулся спиной, собираясь оставить нас наедине.
– А как там насчет Чечни? – как бы между прочим спросил я.
– Простите? – обернулся с извиняющей улыбкой официант.
– Что нового слышно о Чечне? – несколько иначе повторил я свой вопрос.
– Чечня? – Левая бровь недоумевающе приподнялась. – Простите, я не понимаю, о чем идет речь.
– Чечня, республика на Северном Кавказе.
Официант озадаченно сдвинул брови.
– Возможно, что и есть такая. Но, насколько мне известно, мы не получаем оттуда никаких продуктов.
– Вы не слышали о боевых действиях в Чечне? – осторожно спросил я.
– Боевые действия?.. – Глаза официанта сделались круглыми, как блюдца, не то от недоумения, не то от испуга.
– Извините моего друга, – улыбнулся официанту Витька. – Он долгое время пробыл в командировке за рубежом. Вернулся буквально на днях…
– Вы были за границей? – Официант посмотрел на меня так, словно Витька сказал, что я побывал в космосе.
– Да, – небрежно кивнул я.
– О! – только и смог произнести официант.
– Сами понимаете, – продолжал развивать свою мысль Витька, – зарубежные средства массовой информации дают сильно искаженную информацию о нашей стране.
– Да, конечно, – с готовностью кивнул официант.
– Так что извините нас, – сказал Витька, после чего весьма выразительно глянул на меня.
Я быстро сообразил, что он хотел мне сказать, и протянул официанту червонец с портретом вождя так и несостоявшейся мировой революции. Хотя, возможно, в какой-то иной реальности… Но нет, о подобном не хотелось даже думать.
– Это вам, за превосходное обслуживание.
Официант с благодарностью принял чаевые, размер которых по меркам этого мира, судя по всему, был запредельным, и удалился, толкая перед собой сервировочный столик.
– Ну, что ты скажешь теперь? – спросил Витька.
– А что именно ты хочешь услышать?
Я добавил в суп сметаны и попробовал его. Яство оказалось отменным. Пока Витька обдумывал мой встречный вопрос, я уговорил половину своей порции.
– Ну как же, – с недоумевающим видом развел руками Витька. – Ни войны в Чечне, ни экономического кризиса, ни грязи на улицах – чем плох этот мир?
– А почему официант испугался, когда я спросил его о боевых действиях?
– Странно было бы, если бы он не испугался! В стране, где все тихо и мирно, какой-то чудак, явившийся в ресторан в джинсах, майке и кроссовках, вдруг заводит разговор о боевых действиях, которые якобы идут на территории этой страны.
– А что, если он испугался потому, что об этом нельзя говорить?
– Это только твои домыслы! – отмахнулся от моего вопроса Витька.
Он явно не был заинтересован в том, чтобы продолжать дискуссию на данную тему, а потому взял в руку ложку и сосредоточил все свое внимание на грибном супе, который, право же, стоил того.
Как ни странно это прозвучит, я прекрасно понимал, почему Витька занял столь непреклонную позицию. На долю каждого из нас, родившегося и живущего в России, выпало немало такого, после чего язык не поворачивается объясняться в любви к своему отечеству. И все же подсознательно все мы надеемся – не верим, но все же надеемся, – что когда-нибудь страна эта изменится настолько, что в ней можно будет жить ничего не боясь, не думая с содроганием о завтрашнем дне, не пытаясь угадать, что в действительности кроется за туманными заявлениями политиков – откровенная глупость или коварный умысел, не меняя рубль на доллар, курс которого надежнее любого банковского сейфа. Мы хотим жить в этой стране, но жить так, чтобы нам не было за нее стыдно. В конце концов, мы просто хотим жить, а не бороться за выживание изо дня в день с упорством гладиаторов. И сейчас Витьке казалось, что он наконец-то нашел то, что искал: Россию, в которой живут счастливые, довольные жизнью люди, у которых власть не стремится забрать последнее, действуя теми же методами, что и оккупационные войска на захваченной территории противника. Именно поэтому Витька видел вокруг только то, что хотел увидеть, и старательно не замечал тех незначительных на первый взгляд несуразностей, которые заставляли задуматься о том, что в этом мире не все так хорошо, как кажется. В свое время мой школьный преподаватель ботаники, заглянув ко мне в тетрадь, в которой я цветными карандашами изобразил различные типы растений, выдал сентенцию: «Слишком хорошо – это тоже нехорошо».
